подъезд, насквозь пропахший кошками и придверными ковриками. Лиза стояла напротив него, уже не такая высокомерная и взрослая, и он заметил, как дрожат её губы. И вот, шум прибоя стал надвигаться все ближе, накрывая своей теплой волной, Дима шагнул вперед, его обдало коричным запахом и жаром ассирийской пустыни, и он со всей силы ударил в это желанное лицо. Лиза даже не вскрикнула, а села на колени, и, закрыв лицо руками начала тихо всхлипывать. Новая волна накатила с тихим плеском, и Дима пнул Лизу в живот, и, не успев удержаться, еще, и еще раз. Теперь она лежала у его ног, все так же бесшумно всхлипывая: сумка валялась рядом, и из нее высыпались на пол разноцветные фломастеры. Теперь Дима пинал без разбору: в грудь, в лицо, которое Лиза все так же закрывала руками, в живот. Он желал уничтожить эту плоть, он хотел вновь ощутить влажную ладонь у себя на ноге, но был уверен, что сможет это испытать вновь только через унижение.
Лиза валялась на грязном цементном полу, и все, что она успела испытать, только удивление, а потом она просто закрывала лицо руками, так и не понимая, что с ней происходит. Внизу хлопнула дверь, и Дима понесся вниз по лестнице.
Лиза вышла из больницы уже через две недели, а Диму перевели в другую школу.
Москва, 2009 г.
ЗА ШКАФОМ
Когда-то родители Вари были полны веселой жизненной энергии. Они въехали в собственную однокомнатную квартиру и с любовью и заботой ее обустроили, с молодой самонадеянностью полагая, что это всего лишь первая ступенька к их будущему неизбежному благополучию, и что роскошный особняк уже ждет их. Время шло, и чтобы создать уют подрастающей дочке на этих временных пятнадцати метрах, Варины родители отгородили ей небольшой уголок за шкафом. Девочка жила там, как котенок, которому хозяева оборудовали под домик картонную коробку из-под обуви, застелив ее чистыми тряпочками и ватой. За шкафом было темно, и поэтому Варя, когда была совсем маленькой, боялась спать там, но потом привыкла и стала забиваться туда, как в норку. Может быть от того, что узкое пространство давило, или от постоянной темноты и нехватки солнечного света, но Варя росла и развивалась медленно, как какой-нибудь хилый картофельный росточек, пробивающийся в полной слепоте из погреба. Даже внешность у девочки была бледно-мучнистая, рыхлая, лишенная крепкой налитой свежести детства. Движения были тупыми и вялыми, словно маленький подслеповатый зверек выполз на свет из своего подземного убежища.
В четырнадцать лет Варя все еще жила за шкафом: этот мир был узок и знаком ей, а в темноте ее глаза начинали светиться, и острый ночной слух улавливал малейшие шорохи и всхлипы. И хотя днем она была похожа на белую подслеповатую саламандру, а со стороны казалось, что ум ее ленив и неповоротлив, но ночью Варины мысли лихорадочно метались, анализируя все события и слова, случившиеся за день, улавливая тончайшие оттенки речи и выражения лиц. Радостное возбуждение родителей уже много лет назад сменилось угрюмой обреченностью, и Варя остро слышала потрескивание сухой и безжизненной атмосферы их дома.
После