снято и показано в зарубежных сюжетах. А потом словно кто-то р-раз! – и все мгновенно заткнулись. Я помню, как люди с удивлением глазели друг на друга, многие спрашивали: «Что это было?»
Генерал Петя, внимательно слушавший Мелентьева, подмигнул Гере, и тот улыбнулся телеведущему:
– Спасибо за ваш рассказ, можете быть свободны. И пожалуйста, не обсуждайте ни с кем ничего такого… Ну, вы понимаете?
Мелентьев снова кивнул, чем вызвал смешок генерала Пети, опомнился и выпалил:
– Так точно!
– Тогда можете быть свободны, – Герман проводил бородача до двери в коридор и на прощание крепко пожал ему руку.
4
… – Ты мне-то объяснишь, что все это значит? Не люблю быть кисточкой в лапе художника, когда мною рисуют импрессионисты – я их на дух не переношу, так как тяготею к мертвым натюрмортам.
– А ты не боишься?
– Смотря чего?
– Такой правды.
– Петр Валерич, я заинтригован в доску.
– С толпой работал какой-то… Не знаю, как его назвать. Гипнотизер – слишком банально. Маг – это просто детский лепет… Медиум? – генерал Петя немного поразмышлял и ответил сам себе: – Да. Пожалуй, медиум. И сильный, черт его побери. Хотя, – он усмехнулся, – с чертом-то они друзья-приятели.
Герман вставил в мундштук очередную сигарету и прикурил. Сеченов неодобрительно поглядел на него:
– Какого хрена жечь сигареты одну за одной и при этом думать, что не наглотаешься никотина? Ну, выкуришь ты тридцать штук через эту фиговину, а ведь это то же самое, как если бы ты выкурил пятнадцать без нее. Занимаешься черт знает чем… А насчет медиума – это мне хорошая мысль пришла в голову. И вспомнилось кое-что. И если то, о чем я подумал, правда, мы все рискуем оказаться в заднице.
Гера смотрел на генерала с возрастающим изумлением:
– Вы верите во всякую подобную ерунду?
Сеченов в тон ему парировал:
– А ты хочешь попробовать объяснить произошедшее как-то иначе?
– А почему нет? Ведь существуют технологии проведения митингов, шествий, ораторское искусство, наконец! Все вместе, соединенное в вожаках этих не-пойми-чем-недовольных, запросто может привести к такому результату. Манипуляции людскими массами и прочее… Гитлер же тренировался произносить речи перед зеркалом? Почему не допустить, что какой-нибудь Касякин не занимается тем же самым, стоя нагишом перед зеркалом в своем будуаре, и, втянув дряблый животик, декламирует тренировки ради Маяковского?
– Ты сравнил Гитлера с Касякиным, ха! Гитлер – это, как пишут в твоем любимом Интернете, «аццкий сотона», а твой Касякин – это, – и генерал Петя употребил очень крепкое ругательство. – Нет, тут другое. И надо перестраховаться. Придется тебе завтра рано-рано отправиться в путь и доставить сюда одного интересного человека.
Гера явно не ожидал такого поворота событий и, опешив, не знал, что ему говорить. Наконец выдавил:
– Ч-чего? Кого?
Генерал Петя досадливо поморщился:
– Да не перебивай