может быть, если бы он знал все, он не желал бы так многого. Ему говорят, что они удивительно милосердны в своих отношениях с единоверцами, всегда, при условии, что какая-то лепта религиозного различия не вырастает до размеров горы. Газеты сообщают ему, как щедро и разумно они раздают милостыню, как превосходны их меры по содержанию своих бедняков, которые никогда не подвергаются ужасам прихода и богадельни, и которых содержат их единоверцы, хотя их число в Лондоне не менее 16,50%, из общего числа, превышающего тридцать тысяч душ18. И он везде читал об их благотворительности, общественной, частной и общинной, больницах и богадельнях; детских домах, благотворительных учреждениях; домах пенсионеров и вдов, дружеских сообществах, пособиях на хлеб, уголь и одежду, родильных домах и приютах для младенцев, погребальных обществах, мужских и женских, договоренностях о предоставлении отцов и матерей в Боге, находящихся в ведении благотворительных обществ, советов, учреждений, комитетов и консисторий. Как и их благотворительность, их система образования может быть разделена на три части: школы, государственные и частные, раввинские и богословские учреждения и литературные и научные ассоциации.
Он – обычный англичанин – может смутно сознавать, что еврей – единственное большое исключение из общего проклятия, наложенного на сыновей Адама, и что он один ест хлеб не в поте своего лица, а в поте лица своего соседа, как немецкая кукушка, которая не создает колонии, а обосновывается в колониях других аборигенов.
Возможно, ему сказали, что еврей отвергает честный труд крестьянина и поденщика; что в новом еврействе Хаундсдитч и Петтикот-лейн, в Марэ, в гетто, на Юден-штрассе и в Харат-эль-Яхуд (еврейские кварталы) мусульманских городов его единственным занятием является грязная нажива quocumque modo rem19, особенно кредитованием и ростовщичеством, которые не могут применяться в отношении собрата-еврея, но которые с чистейшей совестью применяются к разорению нееврея. Он слышал, что там, где саксонцы и кельты работают киркой и промывают золотой песок, еврейские маклеры и торговцы скупают их доходы и богатеют там, где рабочие голодают среди золота. Он видит, что «избранный народ» будет кишеть по всему миру от Калифорнии до Австралии, куда бы жадность к наживе ни побуждала евреев путешествовать. «На мой взгляд, – говорит популярный писатель, – в этой жизни мало вещей столь восхитительных и чудесных, как „хапанье“, как это вульгарно называется, еврейской расы. Ибо кто из нас, способен бесконечно извиваясь, пыхтя, трудясь, борясь и цепляясь, так сказать, бровями за возможность, стремится выйти из мрака и подняться на самый верх лестницы, как, кажется, по крайней мере, пять сотен белых арабов, чтобы достичь желаемой высоты, да и кому удается избежать головокружения и падения. Большинство евреев, по-видимому, поднимаются, и случаи, когда некоторые доходят, как говорится, до „полного зла“,