В конце 40-х, когда Гришин уже нашёл своё место в спорте, он, вернувшись домой со сборов, повстречался в Туле со старыми дружками с улицы Металлистов. Ребята эти промышляли кражами. Завязался разговор, и один из них сказал: есть, мол, наводка на фабрично-заводское училище, но проникнуть туда трудно, под силу только спортсмену. И Гришин решил уважить дружков: взял фомку, полез на чердак, сбил замок и… напоролся на сторожа. На следующий день будущего олимпийского чемпиона привели в милицию на очную ставку. Но сторож в нём взломщика каким-то чудом не опознал. Иначе отправился бы Евгений вместо очередных соревнований валить лес…
В целом же детство Гришина было обычным для тульских ребят той поры – катались на коньках, зацепившись крюком за едущую машину или повозку, дрались… И, конечно, занимались спортом. Благо стадион «Зенит» был под боком, в кремле. Здесь Гришин и начал заниматься в секции, которой руководил Яков Яковлев – терпеливый и всегда корректный. Здесь в 15 лет Евгений стал на коньки.
– Яков Иванович рассказывал, что повёз его в Ленинград на всесоюзные соревнования по лёгкой атлетике, – вспоминает глава Тульской федерации конькобежного спорта Валерий Прусов. – Гришин бежал стометровку: с листа, не изучая технику бега, в каких-то тапочках – и победил! Конечно, это был уникальный спортсмен, и он таким родился. В Государственном институте физкультуры нам читали отдельные лекции о Гришине как о редкостном феномене спортивного мира. Даже сердце его по структуре отличалось от обычного. Когда Гришин проходил медосмотр перед соревнованиями, врачи порой отказывались подписывать ему разрешение – боялись брать на себя ответственность, приходилось вмешиваться Политбюро.
Конечно, нельзя объяснять успехи Гришина лишь физиологией. Он отличался неимоверным упорством, огромной волей. А ещё Гришин был максималистом.
В 1947-м Евгений с ходу, в первом же забеге обновил юниорский рекорд СССР на 500-метровке. Летом того года 15-летний Гришин поехал на сборы сильнейших конькобежцев страны в Ригу.
«В Риге я впервые узнал, что такое вкусно есть. Раньше я ел только картошку в мундире и манную кашу, сваренную на воде. А здесь можно было выпить… две чашки компота, съесть настоящий кусок мяса!» – писал Гришин.
В 16 лет он попал в сборную Советского Союза, и профком ТОЗа выкупил для него купленные тульским конькобежцем Николаем Вяловым в Норвегии коньки «Хаген Осло». Вялов одолжил их Гришину, и они так понравились Евгению, что расставаться не хотелось. Эти коньки служили ему на протяжении всей карьеры.
Вскоре Гришин увлёкся лёгкой атлетикой – бегал стометровку за 11,1 секунды: по тем временам второй в СССР результат среди юношей. А на велосипед он сел лишь в 16 лет, но уже в 17 был чемпионом страны среди юношей. И через год его заприметил Василий Сталин, первый человек в нашей стране, которого можно назвать спортивным менеджером. Его детище – звёздный клуб ВВС, успешно выступавший и в футболе,