в храм Бетхара. Двери Святилища Хмаса открываются, в коридор выходит мальчик, вид у него озадаченный. Я кошусь на другого жреца – не стоит ему слушать впечатления этого юноши.
– Все? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Тогда пойдем.
Мы идем обратно к камере из жарда, потом почти той же дорогой, но сворачиваем в другом месте. Выход, конечно же, находится не там, где вход.
– Как все прошло? – осторожно спрашиваю я.
Мальчик останавливается, я наклоняюсь к нему.
– Он обозвал меня мелким ублюдком, – шепчет мальчик.
Чего и следовало ожидать. Надо было послушать Рена.
– И все?
– Потом он ругался словами, которые я не могу повторить, и сказал, что моя наглость приведет меня или в тюрьму, или во дворец.
Я улыбаюсь.
– Ну вот ты и получил напутствие Бога.
Мы выходим во внутренний дворик, а из него к отрытым воротам, вливаясь в вереницу покидающих храм.
– Удачи, – я показываю мальчику на ворота.
– И вам удачи, Благословенный Морн.
Я киваю и с деланым безразличием исчезаю в лабиринтах Анима. Мне приходится собрать всю волю, чтобы не бежать. Ноги так и норовят выйти из-под контроля. Как же чертовски много здесь коридоров! Если бы была какая-то возможность прорубить сквозной путь то, клянусь, я бы это сделал. Но все должно выглядеть как обычно.
Я с грохотом закрываю за собой двери храма Бетхара, пытаюсь их запереть, но пальцы никак не хотят попадать по нужным кнопкам замка. Наконец, мне это удается, я вытаскиваю из кармана бархатный чехол, неуклюже вынимаю из него записку, чехол падает на пол. Я подношу письмо к лицу, потому что буквы расплываются от волнения. И тут я слышу тихий свист. Внутри все леденеет. Я поднимаю глаза и вижу, что на алтаре Бетхара сидит не кто иной, как Мастер Сентек собственной персоной. На нем щеголеватый коричневый костюм – последний писк моды Ландера, темные волосы уложены волосок к волоску, и только круги под глазами свидетельствуют о его ночных подвигах.
– Ты как сюда попал? – я прячу записку обратно в карман, все еще надеясь, что Сентек каким-то чудом ее не заметил.
– И тебе привет, Морн. Да вот, вечер свободный выдался, дай думаю, зайду к старому другу, посмотрю, как он там после вчерашнего: не мучает ли его похмелье, не расстроился ли он, что я увел у него даму.
– Да перестань ты… – мямлю я. – Ничего я не расстроился. И не так много я вчера выпил. Я ушел почти сразу же, как ты отправился рисовать.
– Охотно верю, – кивает Сентек.
Записку он видел, но есть что-то еще, иначе Сентек учинил бы мне допрос. Он любопытен как кот, хотя всеми силами это скрывает.
– Ты совсем офигел?! – спохватываюсь я. – Слезь с алтаря!
Сентек спрыгивает, и эхо отдается от стен. Он идет ко мне, я вжимаюсь в дверь. Не то, чтобы вид у него устрашающий, или я его боюсь, но… Сентек вытягивает руку.
– Отдай, – говорит он.
– Что? – я еще сильнее прижимаюсь к двери.
– Не