и, открыв глаза, увидела перед собой темные очертания, расплывавшиеся так, что стоило больших трудов понять, сколько здесь на самом деле людей. Замотанные с ног до головы в черное мужчины, большие, злые и непонятно чего хотевшие, тащили Шарку куда-то.
– Я же вас пр-р-росто в кл-клочья разорву, – заплетающимся языком прорычала она. – Не заставляйте меня…
Мужчины засмеялись. Один что-то сказал второму, она не поняла ни слова, а потом ее снова потащили.
– Не заставляйте меня! – повторила Шарка, чувствуя, как накатывает гнев. «Почему они не слушают? Неужели придется снова оторвать кому-то голову, вырвать кишки, снять с черепа лицо? Ради чего?!»
– Эй, тупицы, – раздался вдруг новый голос – четкий, звонкий, высокий.
Похитители отпустили Шарку, словно им не очень-то и хотелось с ней возиться, и повернулись к источнику голоса. Незнакомец, быстрый, как молния, подскочил к ним и с размаху уложил одного на обе лопатки. Второй, не успев прийти в себя, получил удар в пах и, вопя на весь лес, осел на колени.
– Я покажу вам, как обижать безоружную девушку! – грозно кричал незнакомец, подхватывая Шарку под локоть и пряча себе за спину. Подросток? Голос был похож на женский, но волосы были короткие, глаза злые, тонкая, стремительная фигура облачена в ладный мужской костюм… Да и что за женщина умеет так драться?
Тем временем мужчины оправились от потрясения, но подросток уже откуда-то выхватил изогнутый нож. Его клинок в свете луны горел, как зачарованный.
– Лучше убирайтесь подобру-поздорову, – отчеканил он, – или, клянусь, оставите свои яйца на этом дворе!
– Ладно, ладно. Ебанутая, – просипел один, и оба, о чудо, развернулись и побежали прочь.
Шарка, которая уже успела приложиться к бутылке, пока незнакомец, или незнакомка, смотрел вслед бегущим, с трудом поднялась. Она выпрямилась, открыла было рот, согнулась пополам – и ее вырвало прямо под ноги спасителю.
VI. Верность
В седле бешено качало, словно у лошади заплетались ноги. Шарка безуспешно пыталась усесться поудобнее, чтобы ее не швыряло из стороны в сторону. Ладно бы хоть трясло равномерно, но лошадь то спотыкалась без всякой причины, то припускала трусцой, то снова замирала.
А еще невыносимо хотелось пить.
– Терестань прястись, тупое, – проворчала Шарка, пытаясь шлепнуть лошадь по плечу. Но та забилась еще яростнее, и Шарка не удержалась в седле. Как она ни пыталась за что-нибудь ухватиться, лошадь словно выскальзывала из-под нее. Земля бросилась навстречу, и…
Открыв глаза, она увидела Дэйна, все еще закутанного в тряпки, но злого, как лисенок, угодивший в капкан. Оказывается, это он тряс ее за грудки; никакой лошади и в помине не было.
Запинаясь в жестах, Дэйн стал быстро показывать что-то. В глазах все еще двоилось, и от этого казалось, что у него выросли еще две или даже четыре руки, которые хором твердили:
«О чем ты только думала? Дура! Что ты наделала? А это кто вообще? Быстро просыпайся!»
Шарка не с первой