все пленные заснули, конвоиры расселись вокруг погасшего огня и тоже уснули. По небу, над самыми головами спящих, с гоготом пролетела стая диких гусей. Только тогда старший брат перестал плакать. Он повернул голову, словно вслушиваясь в крики пролетающих гусей, и прижался губами к уху младшего брата.
– Гуси уже полетели на юг.
– …
Какое-то время он ничего не говорил, а потом спросил:
– Как получилось, что ты оказался здесь?
– …
На бледном лице промелькнула невинная улыбка.
– …
– Прошло пятнадцать дней, как меня поймали. Ни в коем случае даже не заикайся о доме.
– …
– И про то, что я твой брат, тоже молчи.
– …
Немного погодя он снова заплакал. Звезды, проглядывавшие сквозь ветки каштана, холодно мерцали.
На следующий день около семидесяти пленных шагали в ярких лучах осеннего солнца. Выражение на их лицах говорило о том, что тревога их прошла и они смирились со своей участью. По всей колонне пленных разлилось не только смутное уныние и злость, но и покой. На первый взгляд все казалось даже очень мирным. Братья шли рядом где-то в середине колонны. И в такой обстановке старший брат по-прежнему, как и в мирное время, сохранял неподдельный интерес и способность искренне поражаться окружающей действительности. И даже если бы куртка не висела на нем, а ботинки были бы по размеру, он все равно выглядел очень хрупким и жалким. Постоянно вертя головой по сторонам, он замечал самые разные вещи:
– Ух ты! Этот каштан просто огромный. Ему, наверное, лет пятьсот.
– День уже стал совсем коротким.
– Только посмотри вон на ту стаю ворон! – Голос его был громким и четким, а в нем самом чувствовалась неиссякаемая жизненная сила. Краем глаза он поглядывал на идущего рядом младшего брата, однако на лице того было только холодное спокойствие. А вот другие пленные, шагавшие вместе с ними, удивленно смотрели на старшего. Конвоиры смеялись, глядя на него как на сумасшедшего. Один из них громко сказал:
– Эй, ты! Свихнулся, что ли! Сколько тебе лет?
– Что, простите?
– Лет сколько?
– Исполнилось двадцать семь.
– Откуда родом?
– Я…
– Знаешь, где мы сейчас?
В ответ он широко улыбнулся:
– Да, кстати, где мы сейчас?
Конвоир сначала разозлился, а потом рассмеялся, глядя на выражение его лица.
И той ночью старший брат лег рядом с младшим и тихонько плакал. При этом он говорил брату, что тот бесчувственный, спрашивал, почему он не проронил ни слезинки, не думает о доме, ни по кому не скучает.
– Раз тебя такое положение устраивает, то хорошо тебе. Ты просто молодец, – сокрушался он.
Прошлой ночью старший брат так же плакал, но тогда он еще и радовался тому, что встретил младшего, сегодня же такого не было. Казалось, что он очень обижен. Младший брат по-прежнему никак не реагировал. В небе с гоготом пролетели