холодно бы не было.
Поднявшись к усадьбе, молодой человек закрутил головой в поисках «уазика» или, на худой конец, снегоходов. Вот тут же они стояли, у ворот, а УАЗ – во дворе… Черт! Удивленно щурясь от бьющего прямо в глаза солнца, Вожников осознал, что пришел вовсе не туда, куда надо бы. Не та оказалась усадебка! И забор не тот – частокол какой-то, и двор маленький, и дом – не дом, а избенка курная, почти по самую крышу в сугробе.
– Эй, мне, наверное, не сюда надо. Усадьба-то где?
– Она и есть, паря, – обгоняя, буркнул Антип. Обернулся. – Ты одежку-то свою где кинул?
– Теперь уж не помню… Да и вообще – трудно соображать, – честно признался Егор.
Антип махнул рукой:
– Ла-адно, сыщется что-нить. На заимке много чего есть. Жаль старика, похоронить бы, да некогда. Прав Иван Борисыч – уходить поскорей надо. Ждан – пленник – сказал, их сюда одноглазый весянин привел… полдюжины воев. Еще три дюжины – на Пашозерский погост пошли, думали нас там застать. Просчитались. А ведет их – Афанасий Конь, младшой воевода московский.
– Младшой воевода? – честно говоря, Вожников такого термина не припоминал, и от реконов раньше не слышал. – Боярин? Служилый человек?
– Точно – служилый, – Антип неожиданно расхохотался. – Нас словит – выслужится, дальше некуда. Пару деревенек Василий-князь ему, уж верно, пожалует.
Пару деревенек…
Егор еще хотел что-то спросить, да Антип не дал, опередил:
– Данило Борисыч бает, будто ты голыми руками – двоих. Правда ль?
– А чего ж неправда? – молодой человек рассеянно повел плечом. – Я ж боксер, хоть и бывший. Одному – джеб, апперкот – второму.
– Силе-о-он! Ладно, еще поговорим, паря.
«Сам ты паря!» – входя в курную избу, буркнул про себя Вожников. Пригнуться не успел – стукнулся лбом о низкую притолочину, выругался… Братья с Антипом засмеялись.
– А они тут пошуровали, – осматриваясь, задумчиво произнес Иван. – Эвон, все разбросано.
Младший, Данило, хохотнул в бороду:
– Серебришко искали, шпыни!
Егор слушал вполуха, пораженный неожиданно открывшейся ему картиной, точно сошедшей с полотен передвижников. Типичное житье-бытье угнетенных гнусным царским «прижимом» временнообязанных крестьян какой-нибудь Пустопорожней волости: минимум мебели – опрокинутый стол, сколоченный из тесаных досок, лавка, распахнутый настежь сундук. Все правильно, машинально отметил молодой человек, доски в старину только тесали, не пилили. И сундук такой – даже не старинный, древний.
– Да-а-а, – присев на лавку, с усмешкой протянул Иван. – Ну, что, Егорша, сыщешь тут свою одежонку? Хо! Лучше и не ищи – одевай, что есть.
Молодой человек так и сделал – а что, лучше голым ходить, в армяке да в лаптях? Ничуть не стесняясь, натянул на себя исподнее – узкие полотняные порты, нижнюю – тоже из полотна – рубаху, поверх нее накинул рубаху шерстяную, крашеную, похоже, дубовой корой… нет!
Конечно же, крапивой с квасцами!
Цвет такой характерный, буровато-зеленый.