И вот уже можно было разглядеть его. Это было уродливое чёрное существо, не то с гривой, как у льва, не то что-то чудовищно лохматое. Глаза угольки, злобный оскал, что-то в этом было демоническое. Алёна всё больше вглядывалась в отражение в зеркале, она не могла поверить своим глазам, не могла поверить в увиденное.
– Кто ты? – спросила она.
– Суженый твой! – прозвучал ответ.
– А как звать тебя?
– Зови меня Господин! – раздался хохот, мерзкий хохот.
– А если я не буду тебя так называть? – спросила Алёна.
– У тебя больше нет выбора! – ответило чудище и исчезло.
Тут Алёна уронила маленькое зеркало. Зеркало разбилось вдребезги, и она сильно порезала себе руку. Обмотала руку тряпкой, оделась и вышла прочь, затушив свечи. До дома она шла в смешанных чувствах. «Вот это да. Суженый – чудовище! Чертовщина совсем разгулялась. Значит, не вышло. Да ну и ладно!» – думала она. И отправилась спать. Она решила никому не рассказывать о случившемся, родители растревожатся, а подруги засмеют, пусть будет секретом. И начиная с этого дня Алёна заметила, будто бы невидимая сила рядом с ней, кто-то смотрит на неё, а взгляд тяжёлый такой, давит. Куда ни пойди, всегда с ней. Как-то стало ей не по себе от этого. А рука долго не заживала, как проснётся поутру, опять кровь…
Однажды она сидит за вышиванием в избе одна и вдруг слышит голос, гипнотический такой, нежный.
– Скучала ли ты по мне, суженая? – прям в правое ухо говорил голос.
Она резко одёрнулась от неожиданности.
– Кто это? – спросила она.
– Это Господин твой! – ответил голос.
– Тот самый, что из бани? Что тебе надобно? – вскрикнула она.
– Теперь я твой Господин, что пожелаю, то и исполнишь! – ласково и протяжно ответил он.
У Алёны после его слов всё закружилось, поплыло, сила воли покинула её, что хочешь, то и лепи из неё.
– Чего бы ты хотел, мой Господин? – совершенно равнодушным и монотонным голосом спросила она.
– Жертвы хочу кровавой! Так, чтобы сегодня в полночь ты принесла мне петуха аль какую другую животину на перекрёсток пеших дорог. Отрубила голову твари живой, а кровь чтоб стекла в посудину. И ступай восвояси простоволосая, не оборачиваясь.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой Господин! – ответила она.
Голос пропал. Алёна осталась в избе одна. Как заворожённая, она думала о жертве. И решила, когда все уснут, стащить петуха из курятника, прихватив топор с собой, и отправиться на перекрёсток в поле. Там были пешие дороги. Взгляд её был туманный, в никуда, все мысли только о предстоящем. Её как подменили, покорная стала, её резвость и строптивость вмиг исчезли. Ближе к полуночи она тайком вышла из дома, пробралась в курятник, схватила петуха, засунула головой его подмышку и пустилась бежать на перекрёсток. Снег под ногами скрипел, петух вырывался, топор пару раз падал в снег, а ей всё нипочём, торопится она.
Пришла