фигурок охраняла поле битвы, где на зеленом сукне были выложены кольца и браслеты. Какой работяга заложил стамеску и пилу, чтобы в выходной день порадовать себя пивом и колбасой? Какой девочке пришлось идти в церковь без своего воскресного платья, потому что ее родители хотели хоть что-то поставить на обеденный стол? В окне ломбарда можно было проследить, как человечество приходит в упадок. Но это же окно было пиршеством для глаз. Скорее всего, именно сюда наведывался Росс.
Я видел ломбарды в Вест-Энде и знал: обычно имеется боковая дверка, куда можно проникнуть незамеченным. Но здесь такой роскоши не было, жители Бридж-лейн особой изысканностью не отличались. Дверь была одна, она стояла открытой. Я прошел за Холмсом в окутанное полумраком помещение – там был всего один человек, он сидел, взгромоздившись на высокий табурет, и читал, держа книгу одной рукой, а другая лежала на стойке. Он медленно вращал пальцами, будто вертел на ладони какой-то невидимый предмет. Этому хрупкому узколицему человеку было с виду лет пятьдесят, на нем были застегнутая на все пуговицы рубашка, сюртук и шарф. Все его манеры говорили о дотошности и аккуратности, и в голову мне пришло сравнение с часовщиком.
– Чем могу помочь, господа? – поинтересовался он, едва поднимая глаза от страницы. Но он, видимо, успел окинуть нас оценивающим взглядом, когда мы входили, потому что сказал в продолжение: – Полагаю, вы пришли по официальному делу. Вы из полиции? Если это так, то помочь вам не смогу. О моих клиентах я не знаю абсолютно ничего. Это мое правило – вопросов не задавать. Если вы хотите что-то у меня оставить, я предложу вам достойную цену. В противном случае – всего вам наилучшего.
– Меня зовут Шерлок Холмс.
– Сыщик? Я польщен. Что же привело вас сюда, господин Холмс? Может быть, сапфировое ожерелье в золоте? Симпатичная штучка. Я заплатил за него пять фунтов, но полиция его у меня забрала, так что ни о какой прибыли и речи нет. А я вполне мог бы его продать за десять, представься мне такая возможность. Но жизнь есть жизнь. Всех нас ждет крах – кого-то раньше, кого-то позже.
Я знал, что по крайней мере частично он лжет. Сколько бы ни стоило ожерелье госпожи Карстерс, он заплатил бы Россу максимум несколько пенсов. Возможно, те самые фартинги, которые мы нашли в тайнике.
– Ожерелье нас не интересует, – сказал Холмс. – Равно как и человек, который его сюда принес.
– Оно и правильно, потому что американец, который его сюда принес, отправился на тот свет – так мне сказала полиция.
– Нас интересует другой ваш клиент. Мальчик по имени Росс.
– Я слышал, что Росс тоже оставил эту юдоль слез. Согласитесь, жуткое невезение – потерять двух голубков сразу!
– Недавно вы заплатили Россу деньги.
– Кто вам это сказал?
– Вы это отрицаете?
– Не отрицаю, но и не подтверждаю. Просто говорю вам, что я занят и буду чрезвычайно благодарен, если вы оставите меня в покое.
– Как вас зовут?
– Рассел Джонсон.
– Замечательно,