МРТ, как назвала его мама, мне было совсем не просто. Недовольное бурчание учителя только усиливало дискомфорт.
Через пятнадцать минут, показавшиеся вечностью, пытка закончилась, и мне продемонстрировали, как выглядит мой мозг. Мозг и мозг. Ничего особенного. То же самое подтвердил и врач: «Никаких физических нарушений», – сказал он. Мама вяло согласилась – она и без обследований все это знала.
Мы сидели в буфете, отделанном белым кафелем, голодные с самого утра, и с жадностью поглощали жидкий суп и пюре с котлетами. Мимо сновали люди: кто-то в уличной одежде, кто-то в пижамах. Я то и дело вглядывался в них, стремясь различить следы безумия на лицах. Но все они были самым обыкновенными и нормальными, без пены у рта или выпученных глаз. Может, не так уж страшно считаться сумасшедшим? Я высказал свои предположения маме, и она ответила, что эти люди просто лечат расшатанные сложной жизнью нервы, а по-настоящему сумасшедшие лежат в других местах. Что ж, надеюсь, туда меня не отправят.
Мне оставалось пройти последнего врача – психолога. Миловидная девушка, совсем молодая и очень стройная, даже хрупкая, долго спорила с врачом-родственником директрисы, убеждая его, что не занимается детьми, и вообще это непрофессионально. Но, в конце концов, сдалась и пригласила нас с мамой в кабинет.
Мама уселась в кресло у самого входа, а меня девушка пригласила на диван. Кабинет, просторный и наполненный уличным шумом, выходил окнами на дорогу, отчего каждый гудок проезжавших машин и стук колес трамвая был слышен, как будто находились они совсем рядом. Бледные крашеные стены заполонили всевозможные грамоты и сертификаты, изредка среди них яркими пятнами проскакивали картины природы и огромных волн, на которые хотелось смотреть вечно.
Заметив мой взгляд, девушка улыбнулась и начала расспрашивать меня о природе, потом об увлечениях и друзьях. Я честно отвечал, ни слова не говоря об учителе. Когда она дошла до основной сути беседы, я покраснел и прошептал: «Мне нельзя говорить про него. Он рассердится!» Учитель внутри меня бушевал, и я ощутил, как из солнечного сплетения начинает разливаться жар. «Только не это! – беззвучно закричал я у себя в голове. – Не обижай ее! Она же ничего плохого не сделала! Ты только сделаешь хуже нам обоим!»
К моему удивлению, учитель успокоился и перестал рваться наружу. Девушка улыбнулась, потрепала меня по волосам и попросила подождать маму в коридоре.
Я вышел за дверь и прислонил ухо к приоткрытой щелке. Словно рассчитывая именно на это, девушка замерла возле входа, и, судя по шуршанию клеенчатого кресла, мама поспешно встала, ожидая вердикта. «У вас абсолютно нормальный мальчик! – громко произнесла врач. – Немного замкнутый и пугливый, с богатым воображением, что для его возраста норма. Не пытайтесь лечить то, чего нет. Лучше отведите его в картинную галерею или на концерт классической музыки – он явно тянется к искусству».
Глава 9.
Пытка закончилась, так и не начавшись. А ведь день уже был в самом разгаре – может, эта