виртуозным и непревзойденным лжецом. И вот я уподобляюсь ему.
– Ты не могла остановиться и найти, откуда можно было бы позвонить мне? – Ее слова прозвучали так, словно она не слишком верит в мою историю.
– Такое больше не повторится, мам. Я обещаю!
– А ты не с Патчем была случайно? – От меня не укрылась презрительная интонация, с которой она произнесла его имя.
Патч вызывал у моей матери те же чувства, что и еноты, которые вечно переворачивали вверх дном все на нашем заднем дворе. И я не сомневаюсь, что она не раз предавалась сладостным мечтам о том, как стоит на крыльце нашего дома с ружьем в руках, целясь ему в голову.
Я набрала воздуха в грудь, мысленно обещая себе, что это будет последняя ложь.
Если нам с Патчем действительно придется публично изображать расставание, лучше всего начать прямо сейчас. Почва для подобных семян очень даже подходящая. Я убеждала себя, что забочусь о безопасности мамы и Ви, а остальное уже не так важно.
– Я больше не с Патчем, мам. Мы расстались.
Ее брови взлетели вверх, но на лице явно читалось сомнение.
– Да, это случилось только что, и нет, я не хочу об этом говорить. – Я пошла по ступенькам наверх.
– Нора…
Я обернулась, и вдруг слезы потекли из моих глаз. Они были неожиданными, это не было игрой. Просто я вспомнила, как чувствовала себя тогда, когда мы с Патчем действительно расстались. Ощущение потери вдруг нахлынуло на меня с такой силой, что я начала задыхаться. Эти воспоминания всегда будут преследовать меня. Патч был частью меня – лучшей частью. Без него я испытывала только опустошение и растерянность. А не хотела испытывать это снова. Никогда.
Выражение маминого лица сразу изменилось. Она поднялась ко мне по лестнице, ласково погладила меня по спине и прошептала мне на ухо:
– Я люблю тебя. Если ты передумаешь и захочешь поговорить, то…
Я кивнула, а потом закрылась у себя в комнате.
Я уговаривала себя не расстраиваться, стараясь, чтобы это звучало убедительно. Это всего-навсего один шаг назад. Ненадолго. И я вовсе не вру маме и Ви. Я просто хочу, чтобы им ничего не угрожало. Да, честность в большинстве случаев – это лучшая политика. Но иногда нужна и ложь во спасение, правда, ведь? Звучало это довольно убедительно, но желудок у меня все равно болезненно сжимался.
Где-то на краю сознания меня царапала мысль, которая не давала мне покоя: как долго мы с Патчем сможем притворяться… чтобы это не стало правдой?
Пять часов утра понедельника наступили слишком быстро. Я выключила будильник и снова откатилась на подушки, бормоча себе под нос: еще две минутки… Закрыв глаза, я снова отдалась во власть дремы и уже даже начала видеть какой-то сон, как вдруг мне в лицо полетела моя одежда.
– Проснись и пой, – произнес Данте, стоя в темноте около моей постели.
– Что ты здесь делаешь?! – завопила я сонным голосом, хватаясь за одеяло и натягивая его как можно выше.
– Делаю то, что положено делать персональному тренеру.