здесь и проходила выставка, – сказала она, – в трех больших залах на первом этаже.
Группа криминалистов сосредоточенно изучала каждый дюйм выцветшего прямоугольника на стене между картинами Баскии и Раушенберга.
– Вот тут она висела, – продолжала Уэбб, показывая на пустую стену и слегка пожимая плечами.
Кажется, выражение моего лица было на редкость красноречивым.
– Вы не любите современное искусство? – поинтересовалась Уэбб.
Я поморщился, словно терзаемый угрызениями совести, но я ведь и правда не люблю его.
– У меня совершенно особое, неоднозначное отношение к изобразительному искусству. Столько деньжищ платят за картины, которые может нарисовать даже ребенок. Это все равно, что показывать средний палец всем беднякам.
– Что ж, это пустое место на стене – тот самый средний палец, показанный нам с вами, – заметила Уэбб.
Я кивнул. Было уже ясно, что на этой стене нам вряд ли удастся что-то найти.
– Прежде чем мы перейдем к обстоятельствам кражи, объясните мне принцип работы охранной системы.
Мы с Уэбб первым делом изучили, как в музее обстояли дела с безопасностью. Главное помещение для охраны располагалось в подвале. На основании регламента, который мне прислали из Комитета по вопросам безопасности Американского объединения музеев[8], я сделал вывод, что здесь были довольно жесткие (для университетского музея) требования к охране.
Судя по всему, грабитель или грабители проникли через единственный служебный вход, располагавшийся в северо-западной части музея. Железная дверь была открыта снаружи дубликатом ключа, который, вероятно, украли за день до этого, но выяснилось это только после ограбления.
Затем меня отвели в помещение для охраны в подвале музея. Из сотрудников музея доступ туда имели только директор и два его ассистента. Комната была освещена мощными флуоресцентными лампами и многочисленными мониторами, на которые поступало изображение, записанное камерами видеонаблюдения. Я сел за стол, ассистент включил повторное воспроизведение, и мы стали изучать записи, сделанные во время ограбления уличными камерами, установленными на территории университета. Присутствовавшие на записях помехи, по моим наблюдениям, соответствовали тем, которые возникали при попытке записать на видео Сумеречных. Дальнейшее исследование, проведенное в лаборатории ФБР, подтвердило мои подозрения.
На видеозаписи камеры, которая снимала дорогу, ведущую к служебному входу в музей, за час до и после совершения ограбления никаких транспортных средств замечено не было. Я запросил записи со всех камер, находящихся на расстоянии мили вокруг музея. Охрана университета предоставила нам доступ к базе данных всех видеозаписей, сделанных на данной территории. Через час работы я заметил автомобиль на пустой парковке около здания философского факультета. Это был черный «Мерседес» последней модели с тонированными