добавил: – Это знает каждый образованный человек[12].
– Выходит, свой первый день рождения он справлял во втором году.
Дегберт не нашелся с ответом, а Эдгар продолжал:
– В третий год ему исполнилось два года и так далее. Значит, в этом году, девятьсот девяносто седьмом от Рождества, ему исполнится девятьсот девяносто шесть лет.
Дегберт взъярился.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, высокомерный щенок!
Голос разума уговаривал Эдгара не спорить, но юноша поддался желанию исправить арифметическую ошибку.
– Вполне понимаю. День рождения Иисуса – это день Рождества, так что сейчас ему, строго говоря, всего девятьсот девяносто пять лет с половиной.
Лив, наблюдавшая за спором из дверного проема, ухмыльнулась.
– Вот так-то, Дегси!
Дегберт сделался мертвенно-бледным.
– Как ты смеешь говорить такое священнику? – прошипел он. – Ты вообще кто, по-твоему, такой? Даже читать не умеешь!
– Зато считать хорошо умею, – упрямо стоял на своем Эдгар.
– Забирай свою веревку, парень, – сказал Дренг, – и уходи. Не возвращайся, пока не научишься уважать старших и тех, кто выше тебя.
– Это же просто числа. – Эдгар желал все исправить, но понимал, что уже слишком поздно. – Я не хотел проявлять непочтительность.
– Прочь с моих глаз! – бросил Дегберт.
– Давай-давай, проваливай, – добавил Дренг.
Эдгар повернулся и пошел в сторону реки, обуреваемый горькими чувствами. Его семья нуждалась в любой возможной помощи, а он только что нажил двух врагов.
Зачем он вообще открыл рот, болван!
4
Начало июля 997 г.
Дама Рагнхильд, дочь графа Хьюберта Шербурского, сидела между английским монахом и французским священником. Сама Рагна, как называли ее близкие, находила монаха забавным, а священника напыщенным, но именно священника ей поручили очаровать.
В замке Шербур как раз настало время полуденной трапезы. Могучее каменное укрепление стояло на вершине холма, господствуя над гаванью. Отец Рагны гордился этим сооружением, необычным и неприступным.
Вообще граф Хьюберт гордился многим. Он дорожил своим ратным духом, унаследованным от викингов, но еще больше ценил то обстоятельство, что викинги с ходом лет сделались норманнами и заговорили на собственном наречии местного языка. А сильнее всего ему нравилось, что они обратились в христианство и взялись восстанавливать церкви и монастыри, разграбленные их предками. За сотню лет бывшие морские разбойники превратились в законопослушных владетелей, равных которым не было во всей Европе.
Длинный стол на козлах стоял в большой зале на верхнем ярусе замка. Стол застелили белой льняной тканью, ниспадавшей до пола. Родители Рагны сидели во главе стола. Мать звалась Гиннлауг, но она предпочла сменить имя на франкское – Женевьева, чтобы угодить своему мужу.
Граф с графиней, как и высокородные гости, вкушали еду с бронзовых блюд, пили из кружек вишневого дерева с серебряными ободками и пользовались позолоченными