– и встретился со мной взглядом. Хорошо, что я за пятнадцать лет поумнела и повзрослела. Не вспыхиваю больше от смущения, не утыкаюсь глазами в пол. Все равно он сейчас отвернется и будет дальше смеяться и болтать.
Какой он все-таки красивый. Что тогда сердце замирало от его нездешности, что сейчас на фоне остальных наших парней с пузиками, лысинками и третьими подбородками только он да Коваль выглядят так, что хочется их облизать, а не подкинуть сотню на пиво.
Но Ковалю по работе положено.
Илья так и не отпустил мой взгляд. Подхватил бутылку со стола и направился ко мне. Но тут дверь класса распахнулась, и какой-то из одиннадцатиклассников, обеспечивающих организацию юбилея, сообщил:
– Через пятнадцать минут официальная часть! Спускайтесь в актовый зал!
– Ну что, пошли? – улыбнулся Илья, протягивая мне руку, чтобы помочь спрыгнуть с парты. А то красиво забраться я смогла, а как обратно – не подумала!
– А Наташка как же? – забеспокоилась Оленька. – Она придет, а нас нет!
– Оставь ей записку. – Протасов нагребал на одноразовую тарелку бутерброды с собой, как будто в поход собирался. – Морозов, захвати мартини. Пару бутылочек.
– Зачем? – изумился тот.
– Ты слышал? Официальная часть! Сначала речь директора, коротенечко, минут на сорок, потом ансамбль детишек споет что-нибудь душевное… Пока, короче, будем смотреть, надо себя поддерживать чем-то.
– Тогда крекеры возьми лучше, – серьезно сказал Илья, хотя глаза смеялись.
– Обязательно. А зачем?
– Они дольше всего не портятся.
– Угу… – И Протасов начал накладывать на тарелку башенки из соленых крекеров.
– Собираемся, собираемся! Рикита, не отставай! Коваль, твоя жена в туалете плачет, мы вас ждать не будем, сами добирайтесь! Синицина, ну что ты там разглядываешь? Вернемся – прочитаешь! – У Синаевой были такие узнаваемые интонации училки младших классов, что я не могла не улыбнуться. Видимо, это уже инстинкт как у пастушьей собаки: видишь разбегающихся подопечных – собери их в кучу и не забудь сказать «гав».
Но все-таки взрослые состоявшиеся люди гораздо способнее каких-то малолетних детей, поэтому, когда мы добрались до актового зала, где нашему выпуску даже выделили отдельный ряд, выяснилось, что где-то по пути сгинули Рикита и Протасов. Причем последний – вместе с крекерами и бутербродами. Морозов чувствовал себя очень глупо с двумя бутылками под взглядами других классов.
– Где Рикита? Где Рикита? – все металась Оленька, всплескивая руками.
– Одиннадцатый «А», сюда! – кричал с ряда перед нами какой-то мужик под пятьдесят, видимо, не догадываясь, что тут собралось несколько десятков одиннадцатых «А».
Я выбрала кресло, которое выглядело наименее хищным и не должно было порвать мои колготки. Илья устроился рядом, почти вплотную. Нам еще повезло – на задние ряды, где рассаживали выпускников помладше, нормальных стульев не хватило, и элегантным девушкам в платьях с разрезами пришлось садиться на низкие спортивные скамейки.
На