удалось моргнуть, спустя целую вечность. Тело Дэна напряглось, словно мужчина готовился вступить в бой.
Меня отрезвил кувшин, выпавший из онемевших пальцев. Вода прозрачными брызгами расплескалась по полу. Кувшин чудом не разбился, так мне казалось.
Моргнув еще раз и накрыв рот ладонью, я стремительно сделала два шага в сторону коридора.
– Стоять! – рявкнул Шторм вдогонку.
Острая боль пронзила стопу, и я испугано вскрикнула.
Кувшин все же разбился, вернее, откололась ручка и острым краем впилась в кожу, когда я наступила на нее.
– Оооой! – стонала я, пытаясь ухватиться рукой за ногу и не упасть.
Я упустила Дэна из виду и уже не пыталась спастись бегством. Наверное, я извинюсь перед ним за вторжение, когда перестану рыдать и стонать от боли.
– Ну, твою ж мать! – выругался хриплый, изменившийся до неузнаваемости голос.
А потом Шторм подхватил меня на руки и отнес на кровать.
Полотенце плотно сидело на его бедрах, и мне теперь не было так неудобно. Но все же память не упускала картинки обнаженного тела, и я не могла открыто взглянуть в глаза Шторму. Словно мы вмиг стали чужими.
Дэн молчал. Обхватил мою лодыжку и склонился, рассматривая глубокий порез. Кровь капельками стекала на белоснежное покрывало, а мужчина словно и не замечал того, что дорогая ткань вот-вот испортится.
– Сиди смирно! – скомандовал Дэн и, поднявшись с колен, скрылся в ванной, а вернулся уже с пластиковым чемоданчиком, где хранились таблетки, бинты и прочее. – Порез глубокий, но шить не нужно. «Скорую» звать?
– Нафиг! – торопливо ответила я, а потом исправилась: – Нет, не нужно. Пустяк ведь!
Шторм молчал. Я тихонько охала, когда дезинфицирующая жидкость полилась по ране. Дэн крепко держал мою стопу одной рукой, и как бы сильно я не дергала ногой – не выпускал.
А потом вдруг подул на ранку. Он всегда так делал, если вдруг я падала с велосипеда или сносила лбом косяки. Мои ссадины и ушибы всегда обрабатывал именно он, а не папа. И раньше это казалось мне вполне естественным. А сейчас – странным.
Кровь больше не капала, Дэн внимательно осматривал порез на предмет осколков. И только убедившись, что рана чистая, наложил тугую повязку.
Кожа горела словно в огне. Но отчего-то мне казалось, что причиной тому не является сам порез, а горячие мужские ладони. Дэн упирался в пол коленями и был невероятно близко от меня. А я не могла понять, что же со мной творится. Почему я так остро реагирую на его близость.
Тем временем Штормов завязал аккуратный бантик на повязке и замер, глядя на плоды своих трудов и моей криворукости.
– Ходить будет больно, – предупредил он, так и не поднимая головы. А его рука все еще удерживала мою лодыжку.
– Справлюсь, – пожала я плечом.
Дэн кивнул. Я думала, вот сейчас он встанет и уйдет. Или позволит уйти мне. Но Шторм все сидел, не двигался, глядя в одну точку. И я замерла в ожидании, ибо чувствовала: твориться что-то странное.
– Справишься, – наконец кивнул