последнюю примету-предупреждение я среагировал быстро и правильно. При получении российского паспорта уже дома заметил отсутствие в нем штампа о зарегистрированном на Украине браке. Перезвонив в миграционную службу, узнал, что причина – банальная халатность и недосмотр сотрудников. Мне предложили приехать в приемное время с оригиналом свидетельства о заключении брака и устранить оплошность в течение нескольких минут. Сначала не было свободного времени, потом занимался ипотечным кредитом, а потом и вообще, свидетельство о браке осталось на Украине. В статусе холостяка требовалось меньше документов и согласований. Когда без всяких задних мыслей рассказал об этом жене, она уже не шутила и не улыбалась. По ее плохо скрываемой тревоге и абсурдным уточняющим вопросам понял, что она мне не верит. То ли обида и гонор, то ли интуиция подсказали мне, что проставлять этот злополучный штамп не следует. Потом не раз убеждался в правильности принятого решения.
Отцовскую досаду по поводу отсутствия внука и предстоящей потери нашей семейной фамилии, помнил все последующие годы. Сначала было искреннее желание рожать до победного конца. Но даже в относительно спокойные 80-е годы семья столкнулась с ощутимыми материальными трудностями. Жить вдали от родителей с двумя маленькими детьми в съемной квартире на зарплату старшего лейтенанта, инспектора уголовного розыска – совсем не просто. Рождение третьего ребенка из года в год откладывалось на потом. А после распада СССР, в лихие девяностые, да еще в связи с моим переходом в управление по борьбе с организованной преступностью, вопрос стоял уже не о рождении сына, а о сохранении жизни и здоровья всех членов семьи. За четыре года руководства отделом по борьбе с бандитизмом, рэкетом и незаконным оборотом оружия мне неоднократно приходилось прятать жену и дочерей у ее родственников за 200 километров от города. Я практически перестал обращать внимание на угрозы в собственный адрес, но даже на малейшие намеки и угрозы в адрес семьи реагировал мгновенно и жестоко.
Ретроспективно вспоминая то время в плане анализа рассматриваемой нами истории, я пришел к выводу, что именно оперативно-служебная деятельность этого периода самым серьезным негативным образом повлияла на изменение моей личности и взаимоотношений в семье. Я сутками пропадал на работе, часто выезжая в командировки за пределы города и области. Утром выходя из дома, понятия не имел, когда вернусь обратно. Ежедневное нахождение в состоянии хронического стресса, грозило серьезными изменениями психики. Вокруг постоянно гибли молодые парни. Не столько от рук бандитов, сколько от неизбежных последствий этого самого стресса – от инфарктов и инсультов, пьяных ДТП, немотивированной агрессии в быту, самоубийств. Я и сам вполне серьезно осознавал, что вряд ли доживу до сорока. Перспективы у таких, как я были однообразно-удручающие – тюрьма, больница или кладбище. Больше всего опасался подставы и незаконного, заказного ареста.
Алкоголь