Фред. – Надеюсь, что уже далеко! И никогда не вернётся к вам, потому что вы её предали!
– Да как ты смеешь такое говорить! – вскипел отец, уже занося руку, чтобы отвесить наглецу оплеуху, но сын не отводил взгляда, и в глазах его бушевали огонь и негодование.
Эдвин сдержался. Он никогда не бил своих детей, но, если бы не этот взгляд, непременно нарушил бы свой непреложный принцип. Взгляд Фреда отразил его самого, позволил ему заглянуть внутрь себя – искажённого злобой, задыхающегося, – и это внезапно подействовало отрезвляюще, как ушат ледяной воды. Лекарь разжал пальцы и схватился за голову. Крыша чердака не позволяла ему стоять здесь в полный рост, а потому он опустился на плетёную подстилку и прислонился спиной к деревянной подпорке, пытаясь отдышаться.
– Прости, сынок, – наконец сказал он. – Мы с матерью так перепугались…
Его голос дрожал, и Фред не выдержал, крепко обнял отца и уткнулся в его плечо.
– Лиза отправилась в Трир, разыскивать магистра, который хочет ей помочь, – прошептал он.
– Ей нельзя помочь при помощи магии, – горько сказал лекарь. – Единственное, что её может спасти, – отказ от неё. Неужели ты думаешь, что мы не искали какого-нибудь средства вывести из неё эту… это… тьфу. В мире нет такого лекарства, иначе мы бы нашли его для дочери.
– Она обещала написать, когда доберётся до Академии Трира, – сказал Фред.
– До Вечных гор неделя пути, сынок, – покачал головой Эдвин. – В городах могут быть отряды Ордена, в лесах – звери и всяческий сброд, на дорогах разбойники. А Лиза всего лишь девчонка, несмышлёная девчонка! Иди, Фред, возьми Росинку и скачи следом. Догони свою сестру и уговори вернуться домой, заставь её вернуться! Она не могла уйти далеко пешком.
Сын помотал головой:
– Лиза не вернётся, она…
Лекарь пристально посмотрел на сына:
– Что – она?
– Она боится навлечь беду на наш дом, на семью, – с трудом выдавил юноша.
Слова были чужими, они не могли относиться к его тихой, доброй и внимательной сестре.
– После поговорим, – пообещал отец, поднимаясь с полу и направляясь к выходу. – Я сам верну её.
В спешке осёдланная Росинка беспокойно прядала ушами, её глянцевые коричневые бока лоснились на утреннем солнце. Лекарь уже вывел кобылу за ворота, когда его догнала растрёпанная и заплаканная Элин. Её рыжие волосы горели огнём вокруг румяного веснушчатого лица.
– Папа, папа, не уезжай!
– Я скоро вернусь, милая, беги домой к маме. – Он тронул лошадь.
– Мама сказала, чтоб ты шёл домой! – ещё отчаяннее закричала девочка.
Мужчина натянул поводья, почувствовав неладное:
– Что такое, Элин?
– Мама сказала, что уже пора: наша сестрёнка хочет родиться сегодня!
Он спрыгнул наземь и, поспешно бросив вожжи дочери, прыжками побежал по ведущей к крыльцу дорожке. Сония вышла ему навстречу, обхватив руками живот и тревожно заглянув в глаза.
– Ещё не пора, – возразил он ей. –