мечтал об одном: добежать до пещеры, спрятаться внутри и запереть за собой дверь. Но он был так пьян, что спотыкался и падал, снова поднимался, делал три-четыре шага и вновь валился на землю. Впервые в жизни одолевал его такой ужас. Шел снег. Его хлопья запорашивали Хик-Хику глаза, будто желая ослепить. Он споткнулся и растянулся на земле во весь рост. Потом, встав на колени, оглянулся.
Из-за темноты и снегопада на расстоянии двадцати метров видимость пропадала. Горная тропа уходила во мглу, словно в туннель. Там Хик-Хик уже ничего не видел и ничего не слышал – в Пиренеях снегопады бесшумны, словно змеи. Изо рта у бедняги шел пар. А проклятого гриба как не бывало: он исчез. «Я просто перебрал, – сказал себе Хик-Хик, обхватив голову руками. – Наверное, от винкауда в голове помутилось». Он столько времени стоял на коленях, что ноги совсем застыли. И вдруг сзади послышался шум.
Резкие скрипучие звуки, не похожие ни на человеческий голос, ни на звериный рев, раздавались за поворотом. Они приближались. И, наконец, среди теней в лунном свете появилось чудовище.
Чудовище было огромно! Оно неслось, загребая лапами воздух. На концах лап извивались длинные, крючковатые, как ястребиный клюв, корни. И неслось оно на него. Оно отталкивалось от земли своими длиннющими сильными ногами, прочными и одновременно гибкими; они были сплетены из дюжин корней, похожих на щупальца осьминога, ни твердых, ни мягких – или твердых и мягких одновременно, и эти конечности несли его вперед с бешеной силой.
Встань и беги, Хик-Хик! Беги, беги! Давай же!
Грибом двигала такая невероятная и в то же время необузданная мощь, что он спотыкался, не в силах справиться с путаницей рук и ног, терял равновесие и падал на землю с таким грохотом, будто сделан из дерева. Край его шляпки утопал в снегу, словно половинка мяча для регби, а тело билось в конвульсиях, напоминающих эпилептический припадок, поднимая вокруг себя снежный вихрь. Но в следующую минуту чудовище снова стояло на ногах. Оно растерянно озиралось по сторонам, пока его маленький и сверкающий злостью желтый глаз не различал спину Хик-Хика, чье черное пальто и шляпа выделялись на белом снегу, словно надкрылья жука. И тогда гриб снова пускался вдогонку. Он издавал страшные вопли, пронзительные, словно вой раненого зверя. Беги же, Хик-Хик! Спасайся!
Он добежал до горной речки, которая была последним препятствием перед пещерой. Хмель еще бродил в его голове, однако Хик-Хик перебежал на другой берег по доске, которая служила мостом, даже не шатаясь. Монстр гнался за ним по пятам, все ближе и ближе, уже почти дышал ему в спину. И тут – удача: стоило грибу ступить на мостик, как ноги, которым все еще не доставало ловкости, его подвели. Он поскользнулся и упал в воду, издав пронзительный крик отчаяния.
Речка была неглубокой, но поток несся с огромной силой, будто струя водопада. Вскипающие белой пеной волны подхватили чудовище и потащили его по течению, с силой ударяя о встречные камни. Монстр терялся вдали, и Хик-Хику едва