чтобы вставить туда кость; прокалывали также уши, нижнюю губу и через проколы продевали нанизанный мелкий и крупный бисер, «почитая то за самую лучшую вещь и украшение».
Описал он и костюмы туземцев: нижних рубах у них нет, ходят босиком, а дома и вовсе нагишом, с небольшим передником из шкуры или травы, в холод носят парки, которые делают из меха бобров, выдр, лис, медведей, соболей, зайцев, оленей и росомах, еврашек (сусликов) и тарбаганов (сурков), а также оперения птиц. Из кишок сивучей, нерп, моржей и китов шьют длинные рубахи с капюшонами – камлеи. На головах носят шляпы из травы и веток и «деревянные шапки».
Но если одежду и украшения туземцев при первой встрече никто разглядеть не мог, то силу их оружия и умение его применять люди Шелихова сразу почувствовали на себе: «Для войны есть у них луки и копья железные, медные, костяные и каменные. Топоры железные особого манера, состоящие в маленьком железце; трубки, ножи железные и костяные…» Раны, нанесенные меткими конягами, бывали болезненны и долго не заживали; английские моряки рассказывали, что видели на телах русских шрамы от индейских стрел.
Жили коняги в землянках, стены внутри обивали досками, окна затягивали кишками и пузырями животных, а вход делали ниже пола – «с исподи», как писал Шелихов. Печей в этих домах он не увидел – «довольно они теплы и без того». Но зато огнедышащие каменки стояли в банях, в которых «париться они отменные охотники» – с березовыми вениками и травами.
Шелихов признавался: ни свадеб, ни наречения новорожденных, ни похорон «сам не видел, и потому ничего об них и сказать не могу». Впрочем, кое-какие обряды он описал. Некоторых умерших закапывали в байдарке, вместе с ними погребали живых рабов, по большей части пленников. Жители полуострова Кенай, напротив, своих покойников сжигали, завернув в звериные шкуры. Родственники почивших в знак скорби остригали свои волосы, лица мазали черной краской, но законом это не было: «Если умерший кому неприятен или вовсе не имел с ним дружества, хотя бы и родственник был, те по таковым траура на себя не налагают». Многоженство у них не было в обычае, зато процветало многомужество: «Хорошие и проворные женщины держат по два и по три мужа, и в том никакой ревности между мужьями нет, но еще живут дружески».
Судя по некоторым замечаниям Шелихова, он через толмачей хотел узнать, во что туземцы веруют, но выяснил немного: «Говорят, что в мире есть два существа или два духа, один добрый и другой худой… доброе выучило делать байдары, а худое оныя изломать». Он и сам пытался проповедовать: «Сделал я опыт рассказать им сколько можно простее о христианском законе, а как увидел величайшее их в том любопытство, то и захотел я воспользоваться сим случаем… словом, до выезду еще моего сделал я христианами из них сорок человек, кои крещены были с такими обрядами, кои позволяются без священника».
Эпидемии среди туземцев не распространялись – по утверждению Шелихова, они все поголовно здоровы и «живут до ста лет». Единственная ведомая