и деликатностью, однако в офицерских беседах штурман участвовал редко. Больше он общался с доктором Петром Афанасьевичем – они любили поговорить о гравюрах давних мастеров, о редких навигационных картах и старинных мореходных инструментах…
А вот уж кто вовсе не был взрослым, так это гардемарин Дмитрий Невзоров. Конечно, его, как будущего мичмана, офицеры сразу приняли в свой круг и считали полноправным членом кают-компании. И офицерские вахты Митя нес наравне с офицерами (правда, только в дневное время). Но взрослости это ему не добавляло. Оно и понятно! Чтобы ощущать себя взрослым, надо иметь в запасе хоть немного зрелой жизни. А у него, у Мити, что было за плечами? Только деревенское детство в убогом именьице под Калугой да несколько лет в Корпусе, где все товарищи – кадеты и гардемарины – такие же мальчишки… Поэтому сосед по каюте – Гриша Булатов – пришелся Мите очень даже по душе. Хотя и младше на шесть лет, а все равно свой и понятный. Не то что офицеры, при которых постоянно следует помнить о солидности и этикете.
Сперва Гриша говорил гардемарину „вы“, но скоро они стали держаться совсем на равных. И целыми вечерами болтали обо всем на свете. Гриша рассказывал о Турени, о таинственных подземных ходах под речными обрывами, о зимних и летних играх в логу, о своих любимых санках, о друзьях-приятелях, о сестрах Максаровых, о волшебном фонаре, о любимых книжках…
Митя тоже любил говорить о книжках. А еще – о своей деревне Ермилово, о родителях, о бабушке Евдокии Савельевне, которая во внуке души не чаяла и старательно нагадывала ему на любимых старинных картах счастливую судьбу. А еще – о Корпусе. О веселых проказах воспитанников, о строгих преподавателях (попробуй что-то не выучить!), внушающих кадетам сложные понятия навигации и корабельного устройства; о воздвигнутой в обеденном зале громадной (в половину натуральной величины!) модели корвета „Наварин“.
– На ней можно заниматься, как на правдашном корабле! Даже на реи лазать! Вот окажешься в Корпусе – сам все увидишь…
Гриша не был уверен до конца, что когда-то окажется в Морском корпусе. Казалось это очень уж несбыточным. А если и „сбыточным“, то в каком-то далеком будущем. Но все же от ожиданий сладко и боязливо сжималось сердце…
Митя стал между делом учить Гришу французской речи (которую, правда, сам знал „пока что не так уж“). За неделю много не выучишь, но все же три десятка слов и несколько простых фраз Гриша затвердил.
– Французы – хорошая нация. Только одно непонятно: чего они на нас, на русских, то и дело зубы точат? – подосадовал однажды Митя.
– Ну дак ведь не все они, а ихние императоры, – заступился за французскую нацию Гриша. – Что поделаешь, раз такие дураки…
Митя дурашливо округлил карие блестящие глаза:
– Тс-с… Про императоров так не говорят.
Гриша так же дурашливо испугался:
– Я больше не буду… Но ведь я же не про нашего, а про тех… А новый их Наполеон даже и не настоящий какой-то… – Это Гриша вспомнил офицерские разговоры в кают-компании.