со злыми силами. Не с людьми, а с обступившими черными джунглями, которые надо было искрошить на кусочки. Ощущение своей гибкости, силы и ловкости всегда приносило радость, хотя и выматывался Инки немало. Сражался так он всегда только в одиночестве – или когда не было никого дома, или где-нибудь на задворках, в сухом репейнике и бурьяне.
Иногда Инки казалось, что он защищает обессилевшую, застрявшую в зарослях стрекозу…
А где она была теперь, эта Стрекоза?
В первые дни каникул Полянку отправили в какой-то летний лагерь, она обещала, что вернется через месяц, а пропала насовсем. Инки приходил к ней домой, а соседи там сказали, что все семейство Янкиных неожиданно куда-то переехало. „Нам откуль знать, в какие края? Они не докладывали. Дело известное, папаша военный, снялись в одночасье, сказали, что дочку заберут прямо из лагеря…“
Вот и все, не стало Полянки. „Может, напишет? – думал иногда Инки. И сам же говорил себе: – А куда? Она же и дома-то у меня не была ни разу, адреса не знает…“
Иногда воображал, как пробивается к Стрекозе через джунгли и она прыгает навстречу, повисает на шее (голые руки – будто прутики), но потом запретил себе это…
А в начале третьего класса случился какой-то открытый урок, на который пришли худые и толстые тетеньки, которые при Анне Романовне (она заметно обмирала) сладкими голосами задавали ученикам вопросы. Всякие. В том числе про любимые фильмы и „каких вы, дети, знаете артистов?“ Один раз наманикюренный палец обратился и к Гусеву: „А ты, мальчик?“ Тому бы буркнуть: „Не знаю я никого…“ (что было бы всем понятно и привычно), а его вдруг словно задела коротким взмахом сумрачная музыка старого кино. Инки встал и, глядя в блестящие очки дамы из комиссии, отчетливо произнес:
– Иннокентий Смоктуновский.
– О-о-о… какие ваши дети интеллектуалы, – пропела дама.
Анна Романовна расцвела:
– Да! Это Кеша Гусев! Он в прошлом году замечательно играл в постановке по басне Крылова…
Инки сел и стал смотреть в окно…
…Так и прилипло к нему это прозвище. Никто, конечно, не мог даже выговорить полную фамилию Смоктуновский, сократили до первого слога. И стал он Смок. Ну и ладно. Лучше, чем Моргала.
Зимой Инки заметил на полке в школьной библиотеке книжку „Смок Белью“. Американского писателя Джека Лондона. Взял почитать. До этого он читал книжки через пень-колоду, а после „Смока“ начал брать их в библиотеке постоянно. Оказалось, это не хуже телевизора. Смотри, Марьяна, свои сериалы теперь хоть до посинения. И та смотрела (а мать снова была в отъезде).
Прозвищем своим Инки не то чтобы гордился, но принимал его как должное. Звали его так и ребята в классе, и знакомые пацаны на улице, даже старшеклассники. И те, кто к нему относился нормально, и те, кто его бил…
Били не часто, но и не редко. За то, что не хотел отдавать деньги (а где их было взять?), и за то, что „шибко упёртый“. Чаще всего этим занимался шестиклассник Расковалов по