делишки тут ни при чем. Я никогда эту леди не видел. Сейчас расскажу.
– Ну, раз уж мне предстоит выслушать еще один длинный путаный рассказ, налей-ка мне сначала выпить.
Просьба была немедленно уважена гостеприимным хозяином, и потянулся рассказ.
– Это случилось, когда я был в Уганде. Там был один даго[4], я спас ему жизнь…
– Джимми, на твоем месте я бы давно уже написал книгу: «Жизни, которые я спас». Второй раз за вечер от тебя это слышу.
– Да нет, ничего особенного. Просто выловил этого типа из реки, вот и все. Как и все даго, он не умел плавать.
– Погоди-ка, эта история имеет отношение к тому первому делу?
– Никакого. Хотя, если подумать, есть одно странное совпадение – даго был родом из Герцословакии. Но мы почему-то звали его Голландцем Педро.
Энтони безразлично кивнул.
– Для даго любое имя сгодится, – заметил он. – Валяй дальше, Джеймс.
– Ну, парень был вроде как благодарен. Вечно ходил за мной по пятам, как пес. Шесть месяцев спустя он умер от лихорадки. Я был тогда с ним. Отдавая концы, он вдруг подозвал меня к себе и стал шептать что-то о какой-то тайне – мне показалось, он сказал «золотая жила». И сунул мне в руки клеенчатый пакет, который всегда носил под рубашкой, прямо на теле. Ну, я тогда даже не подумал о том, что в нем могло быть. Открыл его неделю спустя. Признаться, мне стало любопытно. Оно конечно, у Голландца Педро вряд ли хватило бы ума опознать золотую жилу, даже если бы он ее увидел – но чем черт не шутит…
– Зато твое сердце, как водится, забилось чаще при одной мысли о золоте, – вставил Кейд.
– В жизни моей мне еще не было так противно. Золотая жила, как же!.. Хотя для такого грязного пса, как он, это, может, и был Клондайк. Знаешь, что там было, в конверте? Письма женщины – да-да, женщины, англичанки к тому же. Мерзавец ее шантажировал – и ему еще хватило наглости передать мне свой грязный секрет.
– Мне приятно видеть твое благородное негодование, Джеймс, но, позволь тебе заметить, даго – он даго и есть. Он не хотел дурного. Ты спас ему жизнь, вот он и завещал тебе надежный источник дохода – твои высоколобые британские идеалы даже не входили в его поле зрения.
– Ну и какого черта мне было с ними делать? Первым делом я хотел их сжечь. Потом подумал: бедная дамочка ведь не узнает, что их больше нет, и будет всю жизнь трепыхаться от страха, как бы этот даго не появился снова.
– А у тебя больше воображения, чем я думал, Джимми, – заметил Энтони, закуривая сигарету. – Действительно, тут все не так просто, как кажется на первый взгляд. Может, послать их ей по почте?
– Как все женщины, она не ставила на своих письмах ни даты, ни адреса. Только на одном написано одно словечко: «Чимниз».
Энтони застыл с горящей спичкой в руках и держал ее до тех пор, пока она не обожгла ему пальцы.
– Чимниз? – повторил он. – Вот это неожиданность.
– Почему?