переехала жить. – Непонятная баба склонила голову набок. – Ведь если замуж выйдет, куда тебя? Супруг не потерпит пасынка-полукровку, ведь все в него пальцем тыкать будут – что у него жена нагуляла неизвестно от кого такого, как ты. Никто не поверит, что неродной.
Вот змеюка!
– Так-то, может, уж давно и своих бы нарожала. Ей же хочется, наверно. Да и отец у тебя ведь такой, что… – Барбелло замолчала. – Что-то лишнего наговорила. Пойду, пожалуй. – Демоница пошла по улице прочь.
Так она в курсах, кто мой папка?!!
Я в два счета догнал эту бабу.
– Ты ничего о нем не знаешь, правда? – она сочувственно мне улыбнулась.
Может, и не такая уж эта Барбелло и жопа?
– Мне кажется, ты имеешь полное право знать! – Демоница пожала плечами. – Давай я тебе по секрету расскажу, только не выдавай меня никому, договорились?
– Конечно! Так кто он?
– Принц! Представляешь?
А не рехнулась ли ты, тетя?
– Не веришь? – она снова улыбнулась. – А ведь это правда! Ты сын принца Асатара! Знаешь, что это значит?
– Не, не знаю.
– Что ты и сам принц!
Да иди ты!
– Впрочем, может, поэтому тебе Риэра и не говорила. – Барбелло задумалась. – Я слышала, он стыдился, что у него такой бастард родился.
Во мне все съежилось, прям будто кислятину какую проглотил. Там, где живот, заболело, да так сильно, что страшно стало. Чем я так плох для этого Асатара?
– Ты не расстраивайся, – демоница взлохматила мои лохмы. – Мне кажется, отец просто не знает, какой ты чудесный! Увидел бы, какой сын у него вырос, сразу бы полюбил! Уверена. Ладно, мне пора.
Я смотрел ей вслед и думал. На самом деле, он же ни разу меня и не видал, откуда ему знать? В голове созрел план. Да такой, что аж от восхищения за самого себя гордость до жути пробрала! Жаль, Риэре рассказать нельзя, она меня за такой план подсрачниками до столицы погонит!
– Тонкие ножки, на башке рожки! – пропел из-за угла противный голосок. Я резко затормозил. Опять этот, засранец мелкий, из горного народа. Ри говорит не обращать внимания на придурков, которые дразнятся. Но она все же баба, откуда ей знать? У нас, мужиков, иначе все. Обиду спускать нельзя, тряпкой сочтут.
– А чего прячешься-то, трус сопливый? – крикнул я, стараясь, чтобы голос пониже звучал. – Выйди да в лицо скажи!
– Сам сопля! – донеслось из подворотни.
– Я-то уж работаю! – приятно было похвалиться. – Деньги домой приношу. А ты все по улицам носишься, на шее у родаков сидишь, стыдобища!
Подворотня молчала.
– Пойду, у меня дел много, некогда лясы точить с малышней. Еще к папке наведаться надо в столицу. Он дракон, занятой, принц все ж, не хухры-мухры, но для сына время найдет. – Я зашагал дальше по улице и тут же услышал сзади топот.
– А чо, правда, папка твой – дракон и принц? – заглядывая в мое лицо, с завистью спросил горный. – Врешь ведь, поди?
– А на фига врать-то? – я ткнул пальцем в свои лохмы. – Видал? Белые, а это означает драконью