Ричарда…
Он замялся, я сказал громко:
– Даже знаю, о чем. Спрашивайте.
– О чем? – спросил сэр Ришар осторожно.
– О тоннеле? – уточнил я. – Вижу-вижу, что у вас на уме…
Сэр Ришар шутливо пощупал свое лицо.
– Неужто я так прям? Неприлично даже… так вот поговаривают, вы послали к Хребту почти тысячу копейщиков?
– Не только, – уточнил я, – там и мечники, и лучники. Два десятка с арбалетами. А что вас интересует?
Он снова замялся, за столом начали стихать разговоры, прислушивались, я ловил на себе заинтересованные взгляды.
– Да как-то непонятно, – пробормотал он. – От кого охранять камнерубов? Или друг от друга?
Я сказал благожелательно:
– Сэр Ришар, вы отказались участвовать в прорытии тоннеля под Хребтом. Так что, уж простите, не допущены к корпоративным тайнам. Но если хотите и рыбку съесть, и девственность сохранить, могу рекомендовать придвинуть ваши войска поближе к тому месту, где начались работы.
Он посмотрел на меня в недоумении, взгляд его упал на пустой кубок передо мной, из-за спины выдвинулась рука с кувшином, из горлышка полилась темно-красная струя.
Лицо Ришара прояснилось, он решил, что все понял.
– Великий император Траян, – сказал он, – не разрешал исполнять приказы, данные после долго затянувшихся пиров.
– Это не приказ, – сказал я, приятно улыбаясь, – совет… Но вы откажитесь, откажитесь!
– Конечно, откажусь, – сказал он очень уверенно, даже чересчур уверенно. – Зачем бы я туда послал мои войска!
– Правильно делаете, – одобрил я. – Это я так, по доброте своей сделал вам такое предложение. Вам с другого конца Армландии двигаться? Последним прибудете, когда все хлынут… ладно, наливайте, а то все такие серьезные… и меня как-то странно понимаете…
Они в самом деле посматривали с недоумением, а отец Дитрих сказал очень заботливо:
– Македоняне, потеряв Александра Великого, по силе стали равны циклопу, потерявшему глаз. На тебе вся Армландия, так что береги себя. Уже не ради себя, а ради этой прекрасной страны.
Я сказал поспешно:
– Святой отец, не волнуйтесь, я не переработаюсь.
– Да кто знает…
– Я знаю, – ответил я уверенно, самому стало весело, что обо мне такое лестное подумали. – Я такой.
– У человека силы не беспредельны, увы.
Я открыл рот для шуточки и закрыл. В самом деле смотрят с тревогой и даже то, что я почти откровенно признался в лени, поняли как хвастовство неиссякаемыми силами, что позволят мне работать и работать на благо. Ага, на благо. Работать.
Я развел руками в великом смущении.
– Дело не во мне… Святой отец, я хочу, чтобы, когда в других странах спрашивали, кто правит в Армландии, им отвечали: закон. Или: закон и порядок! А про гроссграфа упомянуть могли и забыть. Я бы такой формой правления только гордился.
Он сурово улыбнулся:
– Юность, юность…
– Но это возможно, святой отец!
Его сухие губы скептически изогнулись.
– Как?