Дочки-матери. Анна Дмитриевна Лепер

лин взгляд концентрированным лучом всех пережитых страданий, которые достались ее полупрозрачному тельцу, прожег в душе Ольги незаживающую рану.

      В тот день у Ольги не было никаких осознаваемых предчувствий. Она успела так привыкнуть к монотонной рутине болезни дочери, что обманчиво плавное, но упрямое ухудшение воспринимала просто как очередной этап борьбы. Она твердо знала: если будет всегда, день и ночь держать свою Лилюшу за ручку, будто сделанную из костяного фарфора, то концентрированная материнская любовь перельется из ее могучего организма в детский и разрушит злые клетки рака. Пока девочка еще могла сидеть, они иногда играли в такую игру: она называлась «морской бой наоборот». Лиля рисовала на бумаге в клеточку свои «корабли» как можно кучнее, чтобы мама могла поскорее их уничтожить парой мощных и метких «залпов» – «Б1», «Б2», «Б3»… Лиля радовалась каждому попаданию, потому что так они договорились разрушать ее болезнь. Кроме того, быстрая мамина победа позволяла не слишком утомиться за время боя.

      По ночам, когда Лиля ненадолго забывалась и вынимала руку из маминой руки, Ольга старалась пристроиться рядом так, чтобы прикасаться к любому открытому участку матовой белой кожи дочки. Очень осторожно, чтобы не разбудить. В точке соприкосновения, по стойкому убеждению Ольги, должен был образоваться взаимообмен кровяными клетками: здоровые уходили девочке, а больные мать забирала себе. Она совершенно ясно чувствовала, что в этот миг у них общее кровообращение, и нисколько не сомневалась, что из такого сильного поля любви ребенок не сможет вырваться в небытие. Нужно просто не ослаблять это поле, культивировать его в себе.

      Ольга неуклонно выполняла взятое на себя обязательство: любить максимально. Муж предлагал подменять ее хотя бы по ночам, но она не позволяла. Пусть, конечно, он тоже любит, и гладит по бледной гладкой головке, и читает бессменную «Алису в стране чудес», но Ольга не должна прерывать целебного контакта с дочерью, даже забываясь коротким сном. И чем труднее ей дается такое целительство, тем вернее оно подействует. Нельзя прекращать! Она ушла с работы и ограничила свои дела только теми, которые могли быть полезны дочке. Когда ей хоть на пару минут приходилось отстыковаться от угасающего родного организма, чтобы сходить в туалет или впихнуть в себя теперь всегда безвкусную еду, по возвращении к контакту она явно видела произошедшее за это время ухудшение, поэтому всегда с удвоенной силой начинала генерировать свой неиссякаемый посыл к выздоровлению.

      За тот период Ольга сильно похудела. Как ее это радовало! Она знала, что все потерянное ее телом здоровье передалось Лиле, что это явный знак правильно выбранной тактики.

      Когда девочка стала совсем слаба, переход от дня к ночи уже обозначался только приглушением света. Люша прижимала к себе любимую куклу Алису, которая, конечно, проходила такое же «лечение», как и ее маленькая «мама». И так же, как Ольга каждый день перед сном шептала в тающее ушко своей дочки горячие заклинания обязательно без частицы «не» (где-то прочитала, что мироздание может перепутать и услышать вместо «не болей» только «болей»), так и Лиля шелестела свистящим шепотом на ушко своей Алисе: «Выздоравливай скорее, будь здорова, моя доченька»

      Обычно Ольга устраивалась спать на краю Лилиной кровати в максимально неудобной позе, чтобы своей ничтожной болью в теле выкупить у бога для дочери хотя бы краткий перерыв в страданиях.