Хижина. Дмитрий Максимович Акулич

из города Красный?! Оттуда, откуда и я. Кто остался у тебя там?

      Этот разговор уже сбросил все напряжение рядового Зуйко и тот расслабленно говорил, не переставая следить за городом.

      – Жена. Мама, папа.

      – Вот, оставили мы своих родных…а ради чего? Мало было лидеру мирной жизни. Захотел он повоевать, убивать!.. Седеют наши родители и жены раньше времени, ждут и гадают, когда же мы вернемся домой. А живыми ли мы вернемся?! В любом случае, надо стараться выжить.

      Командир с нескрываемой злостью говорил о войне. Он с особым перепадом в голосе и с раздражением произносил свои слова. Зуйко слушал его и ничего не отвечал. Сухими пальцами правой руки он потер слегка покрасневший глаз и посмотрел в сторону обгоревших деревьев. Просторная и чистая от обломков дорога заканчивалась, они подходили к большой части разрушенного города.

      Тем временем Седов и Мельник молча проходили сквер, чутко всматривались по сторонам. Им всегда было о чем поговорить, но большая ответственность и грамотное, бдительное поведение солдат забирали у них все желание общаться. Они строго выполняли приказ командира, понимали, что так у них больше шансов выжить на открытой местности. Это было не первое подобное задание, поэтому они знали, как вести себя в подобных обстоятельствах.

      Погода тянула каким-то зимним холодом, хотя весна уже приступила к своим обязанностям. Худому солдату Огурцову было зябко, местами тело ощущало озноб. Он всю жизнь прожил в южной части континента, где больше светило солнце, нежели дул северный ветер. Солдатская форма плотно окутывала его тонкое тело, не выпуская тепло наружу. Открытое юное лицо Ивана принимало на себя всю прохладу сегодняшнего утра. И от этого ему казалось, что будто осколки льда проникали под его одежду. Иван находился в паре шагов от Алеся и Марины, шел последним. И чтобы не чувствовать себя одиноким, Огурцов ускорился и ближе подобрался к парню. Заговорил с ним, оставаясь за спиной.