быть иначе.
– Поэтому… – угрожающе произнесла русоволосая. – Советуем тебе вести себя прилежно. Если тебя накажут, могут наказать и нас.
– Госпожа Луэр никогда не разбирается кто прав, а кто виноват, – добавила курносая. – Она заносит все совершённые провинности в личные дела послушниц. И чем больше таких провинностей, тем меньше вероятность удачно выйти замуж.
– И что тогда? – спросила смело.
– Если до совершеннолетия послушницу никто не выберет, её отправят работать по найму… – сухо ответила русоволосая.
Я недоумевала. На затылке шевелились волоски, вставая дыбом. Вот у них жизнь… Вот так перспективы…
– А выбора у вас совсем нет? – спросила осторожно. – Пойти учиться, освоить престижную профессию, жить самостоятельно?
Бедные девочки смотрели на меня, как на умалишённую. Кажется, смысл моих слов вообще до их сознания не дошёл.
– Ладно, – примирительно вздохнула. – У каждого своя судьба. Я постараюсь не создавать вам проблем, но и вы… – обвела присутствующих предостерегающим взглядом. – Не пытайтесь лезть ко мне с нравоучениями и попытками вразумить. Убедить, какая счастливая участь мне выпала. Я из другого мира – и у нас другие законы, к которым я привыкла. Договорились?
Курносая покачала головой.
– Комната «смирения» существует не для того, чтобы послушница могла отдохнуть, а для того, чтобы могла подумать, усмирить гордыню, очистить разум от…
– Стоп, – резко оборвала, вскинув ладонь. – Мы, кажется, договорились. Без нравоучений.
– Но… – попыталась вставить русоволосая.
– Давайте жить дружно, и никто не пострадает, – натянуто улыбнулась, ощущая, что пора бы и поесть. – Проводите в столовую?
– Дождёмся Нэю. Без Старшей лучше не передвигаться по пансионату, даже если мать-настоятельница разрешает, – сдержанно произнесла курносая. – Ты пока можешь изучить молитвенник.
Меня покоробило. Девушки вернулись на свои места, каждая взяла в руки по такому молитвеннику и углубилась в чтение, беззвучно шевеля губами.
«УжОс…» – поражённо выдохнул Павел. Не могу не согласиться.
Открыла снова тумбу, достала из неё книги, бумагу и карандаш. Мне нужно отвлечься. Слишком мало информации, чтобы придумать план, как вернуться домой. Вряд ли из послушниц кто-то знает ответ или сможет мне помочь. Они просто… несчастные жертвы отлаженной системы. Я тоже. Только совершенно другой системы, но она мне нравится. Нравилась иллюзия выбора и относительная свобода.
Я могла выбрать чистить зубы или «забить», могла выбрать, в чём пойти в универ, есть ли на обед чизкейк и пойти ли в выходные с Артёмом в кино…
… карандаш, казалось, живёт собственной жизнью в моей руке.
С белого листа на меня смотрели безразличные матовые глаза принца.
Скомкала лист и швырнула его в угол. Соседки тут же подняли головы, наградив красноречивым взглядом.
– Упс… – виновато вымолвила и поднялась, чтобы убрать мусор. Распрямила