свое время это тату смотрелось очень круто, и, что бы она ни говорила, на маленького Густо, сколько он себя помнил, рисунок производил очень сильное впечатление.
Мама. Ее глаза были завязаны какой-то грязной тряпкой. Гус видел, как ходит ходуном ее горло – жало требовало пищи.
Она чувствует тебя. Но нельзя открывать ей глаза. Внутри ее живет воля нашего врага. Он видит ее глазами. Слышит ее ушами. Мы не можем долго держать ее в этом помещении.
Гуса захлестнули слезы дикой злобы. Страшная тоска пронизала болью его тело, накрыла яростью. Лет с одиннадцати он не доставлял маме ничего, кроме стыда и позора. И вот теперь она стоит перед ним – чудовище, монстр, немертвая тварь.
Парень снова повернулся к тем троим. Переполняемый гневом, он отчетливо понимал: здесь, в этой обстановке, он бессилен.
Третья причина. Ты должен ОТПУСТИТЬ ее, дать ей волю.
Августин заплакал. Это были сухие рыдания – как сухой кашель или сухая рвота. Его тошнило от всей этой ситуации, она приводила его в ужас, и все же…
Он опять повернулся к матери. Получалось, что ее словно бы похитили. Да, похитили. Ее взял заложницей тот самый «нечистый» штамм вампиров, о котором говорили эти трое.
– Мама, – промолвил Гус.
Она явно слышала его, но внешне это никак не проявилось.
Укокошить брата, Криспина, было легко, потому что они всегда недолюбливали друг друга. Криспин был наркоманом и еще большим позором, чем Гус. Убийство Криспина – делов-то, вогнал ему в шею тот осколок зеркала – было образцом эффективности: два в одном – семейная терапия плюс вынос мусора. Ярость, копившаяся десятилетиями, выходила из Гуса с каждым движением осколка, перерезавшего шею брата.
Но избавить madre от проклятия – совсем другое. Это будет акт любви…
Мама Гуса исчезла из помещения, однако охотник остался. Гус взглянул на троицу. Он видел их теперь гораздо лучше. Жуткие твари – еще более жуткие в своей неподвижности. За все время они даже не шевельнулись.
Мы обеспечим тебя всем необходимым. Материальная поддержка не представляет для нас проблемы: по ходу времени мы накопили несметные человеческие богатства.
Многие века те, кто получил от вампиров дар вечности, платили за это целыми состояниями. В своих подвалах Патриархи сохранили месопотамские серебряные кольца и обручи, византийские монеты, золотые соверены и немецкие марки. Та или иная валюта сама по себе ничего не значила для них. Что деньги? Не более чем ракушки для торговли с аборигенами.
– Значит… вы хотите сделать меня… добытчиком, так, что ли?
Господин Квинлан снабдит тебя всем необходимым. Всем, что ты пожелаешь. Он наш лучший охотник. Очень квалифицированный и очень преданный. Во многих отношениях – уникальный. Единственное ограничение – соблюдение тайны. О нашем существовании никто не должен знать – это задача первостепенной важности. Мы оставляем тебе подбор других охотников, таких же, как ты сам. Невидимых, никому не известных искусных убийц.
Гус едва не взбрыкнул, как необъезженный жеребец, однако сдержался – он словно