будут в течение получаса, мессир.
– Славно.
Краем глаза Эйнор видел, насколько ученику не терпится расспросить всё про происшествие, узнать самым первым. Тем лучше, пусть потренирует выдержку. Эйнор учился ей двадцать лет из своих двадцати шести. Отчасти именно поэтому заслужил звание Великого Второго стража в юном по меркам Ордена возрасте.
Конечно, будь он просто один из членов Ордена, в этом не было бы ничего странного. Мог бы участвовать в императорском совете, заниматься благотворительностью или прочей ерундой, которую всегда превозносили участники Ордена Света, приближенного к властям.
Но к стражам всегда относились иначе.
Иногда со скептицизмом, мол, давно ли они видели настоящих тварей? Иногда с завистью – к особой силе. Но чаще с сочувствием. Сталкиваться с темной магией, порождениями подземного мира или свирепостями, что творят люди, связанные с тьмой, не самое большое удовольствие.
Самое важное для них быть сильными, стабильными и сохранять баланс.
Но даже Эйнору не всегда удавалось себя сдержать.
Вот как только что с Эйдой. Будь она неладна! Всегда молчаливая невеста света, которой его представили несколько месяцев назад как будущего мужа, вела себя непривычно. Спорила, пререкалась и слишком настойчиво смотрела в глаза.
Хочешь что-то скрыть – спрячь на видном месте. А раз так, то Эйда явно прятала на видном месте какую-то собственную тайну. И интересно… Раньше он прикасался к ней, и ничего не вздрагивало в его душе. Сегодня же было не так – почему-то тянуло снова заглянуть ей в глаза, прикоснуться, прижать к стене. Буквально. Получить, что должен. Но что-то было иначе.
И теперь, вместо выдержанного спокойствия, в Эйноре бурлила кровь – куда больше положенного. Стоило признать: от настойчивого желания вернуться и поговорить с невестой. Казалось, еще немного – и она сама охотно расскажет, отчего так боится.
Но законы стражей превыше всего. А они гласили ясно: при любой опасности, угрозе темных магов или сил тьмы, с которыми не справиться одному стражу, необходимо созвать Совет и объединить силы.
Вынести угрозу на повестку собрания. Выявить всех, кого стоит подозревать. Разобрать области каждому стражу и ученику. Ну и, конечно, устроить невыносимо долгое обсуждение всех нюансов, выслушать бубнеж капеллана, причитания Патриши, поспорить всем до хрипоты и переругаться на тему того, кто более важную роль выполнит в сей святой миссии.
– А мы живы? – внезапно уточнил Эйнор у шагающего рядом Коула.
– В смысле?
– В смысле – что говорят в народе.
– А! Вы… в смысле, да! То есть нет. То есть никто точно не знает. А как надо? – Коул взглянул на наставника. Молодец, сообразительный.
– Надо, чтобы мертвы, – усмехнулся Эйнор.
Коул кивнул, лихорадочно соображая на ходу.
– Понял, мессир. – И только потом его лицо засияло, и он даже приостановился, осознав до конца: – А-а! Понял.
– Угу. Осталось убедить в этом остальных на Совете, – нехотя добавил Эйнор.
Постепенно