постоянно были заняты выяснением отношений. Я все время видела нашу маму плачущей. Папа никогда не разговаривал с нами об этом. Мы никогда не могли задавать вопросы. Слишком часто менялись няни, во всем чувствовалась постоянная нестабильность. В целом мы были очень отстранены ото всех и несчастны.
Помню, в четырнадцать лет я считала, что я безнадежна, что у меня ничего не получается, потому что брат всегда сдавал школьные экзамены, а я постоянно была на грани отчисления. Я не могла понять, почему я, как мне казалось, доставляла всем неудобства, позже я отчасти воспринимала себя заменой сына, который умер еще до моего рождения. И родители просто сходили с ума, мечтая о сыне, наследнике; а тут на свет появляется третья дочь. Какая жалость, придется попробовать еще раз. Теперь я это понимаю. Я давно знала об этом и сейчас понимаю, что все нормально. Я принимаю это.
Я безумно любила животных, морских свинок и им подобных. У меня было огромное количество кроликов, морских свинок и хомяков. Хомяки размножаются быстрее многих других; а я никак их не разделяла. У каждого из них были имена, но я не могу вспомнить самого первого. У нас было нескончаемое количество животных. Но все они умирали. Помню, когда это произошло с золотой рыбкой, ее спустили в туалет. Кроликов всегда хоронили под деревом в коробках из-под обуви Clarks[12].
На моей постели было двадцать плюшевых игрушек, которые каждую ночь занимали все пространство в моей кровати, оставляя малюсенькое место для меня.
Я обожала каждую из них. На каждой из игрушек был мой бейджик из подготовительной школы – Д. Спенсер.
Такой была моя семья. Я ненавидела темноту, и в то же время она меня очаровывала, и пока мне не исполнилось десять, всегда за дверью должен был гореть свет. Я слышала, как плачет мой брат в своей постели в другом крыле дома, плакал он из-за мамы, он тоже был несчастен, как и мой отец в другом крыле дома, и это было так тяжело. Мне никогда не удавалось набраться смелости, чтобы выбраться из постели и подойти к брату. Я помню это и по сей день.
Я помню, как на моих глазах отец ударил мать по лицу. Я пряталась за дверью, а мама плакала. Помню, мама плакала навзрыд и каждую субботу, когда мы поднимались к ней или приезжали на выходные; в каждый субботний вечер она начинала плакать, и это было уже традицией. «В чем дело, мама?» – «О, я просто не хочу, чтобы вы завтра уезжали…» И это, знаете ли, было катастрофой для девятилетнего ребенка. Помню и самое мучительное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать. Я была подружкой невесты у своей двоюродной сестры и должна была посетить репетицию свадьбы, но для этого нужно было быть элегантной и подобрать платье. Моя мама подарила мне зеленое платье, а папа – белое, и оба эти платья были такими изящными, что я до сих пор не могу вспомнить, какое из них я в итоге надела, но я помню, как тяжело переживала, потому что выбор платья по сути демонстрировал, словно я делаю выбор в пользу одного из родителей.
Помню и то, как мне предстоял серьезный разговор с судьей, который должен был