как всегда, строго по расписанию вышел в это время на прогулку. Он обычно незаметно выскальзывал из собственного подъезда, когда становилось уже темно, и старался прохаживаться там, где его никто не мог увидеть. Дело в том, что Виктору Ивановичу совершенно не хотелось, чтобы знакомые душным летним вечером увидели его, одетого в… зимнее пальто с каракулевым воротником и каракулевую шапку. Шапку он, правда, до определенного места нес в пакете и надевал уже потом. Прикид, согласитесь, для разгара лета был весьма странен. Конечно, вопросов бы избежать не удалось. Но сколько ни объясняй, все равно ведь не поймут. У простого обывателя нет его, Валентинского, бережливости.
Итак, Виктор Иванович выскользнул из подъезда и отправился на пустырь, намереваясь дефилировать там, в привычном месте, положенное время. Он шел по дикому парку, старательно размахивая полами пальто.
Даже в темноте Валентинский признал Нину Еремеевну, свою соседку. Не то чтобы он ночью видел, как сова, просто знал, что старушка всегда возвращалась этим путем с одним и тем же грузом.
Однажды он случайно столкнулся с ней тут, что называется, нос к носу. Потом еще раз, и тоже совершенно случайно. Оба эти раза он был без пальто, поэтому ничто не мешало ему поболтать с соседкой. Из чисто житейского любопытства Виктор Иванович пошел рядом с ней, намереваясь завести разговор о том о сем и потихоньку выведать, что же это она регулярно, в одно и то же время носит. Сумка всегда одна и та же и, похоже, весит всегда одинаково. Виктор Иванович был не только странным, но и очень любопытным человеком.
Но Нина Еремеевна, обычно добродушная и словоохотливая, враз свела разговор на нет и сказала, что спешит к знакомой. И, к удивлению Виктора Ивановича, проулочком мимо собственного дома проковыляла.
Виктор Иванович недовольно хмыкнул:
– Хм! Какие мы суровые.
Но не узнать, куда это отправилась соседка на ночь глядя, было выше его сил. Он прошел за ней до самого подъезда, в который вошла старушка, и убедился, что в этом доме ни одна лампочка не горит.
– Остальное потом узнаю, при случае, в следующий раз. Нынче не судьба, видать, – успокоил сам себя Виктор Иванович.
Валентинский был одинок. Никакие заботы или хлопоты его не тяготили. Но он просто обожал чужие. Он и зарабатывал, в основном разгадывая чужие секреты, во всяком случае, способствуя этому.
Странное поведение соседки настолько заинтересовало Виктора Ивановича, что он попытался прояснить ситуацию: каждый вечер он исправно крутил ручку радиоприемничка, откуда слышались не голоса дикторов и не музыка, а разговоры его соседей. Мастер Валентинский был на все руки – тут уж ничего не скажешь. У него и клиентами были те, кто подобными прибамбасами интересовался. Немного их было, но случались. Такой вот мастер Левша.
Но сколько ни крутил Виктор Иванович ручку радиоприемника, ничего о соседкиных вояжах он не узнал. Обычно обсуждались наряды для Оксанки, велись беседы о жизни, об учебе все той же Оксанки и разная прочая галиматья. Но больше всего Виктора Ивановича возмущала музыка, которую слушала эта вертихвостка.
–