не получила.
В таком ритме прошло несколько недель. Попиелика понемногу кормилась из кладовой, убиралась в доме, гуляла, читала в библиотеке. Изредка встречалась с подругами, но те все время были чем-то заняты. Деревья совсем оголились. Шишига постоянно бурчала, что снег долго не укрывает землю, и в этом непременно виновата Попиелика.
– Из-за этой твоей выходки в природе полый кавардак. Земля должна уже давно укрыться теплым снежным одеялом, а она стоит голая, твердая и вся трясется от холода.
– Как же так? Разве снег не холодный? Мне подруги говорили, что он холодный.
– Что они понимают? Такие же балбески как и ты. Снег снаружи и по одиночке холодный. А внутри снега – тепло. Разве ты не чувствуешь, как мерзнет наш дом? Дрожжит весь. Я как могу сгребаю листья, но ветер балуется: треплет стога, устраивает танцы и вихри, а снега никак не приносит. Беда.
В конце ноября, когда ночи уже стали совсем длинными, а дни промозгло серыми, почти не отличимыми один от другого, Шишига радостно ворвалась в спальню Попиелики.
– Свершилось! Свершилось! – кричала она, кружась по комнате.
– Что такое? – еле продрала глаза сонька.
– Ну ты и соня! Взгляни в окно!
Попиелика повернулась к окну и обомлела. Деревья и земля покрылись великолепной пушистой белой пеленой.
– Сегодня я разрешаю тебе не наводить порядок в доме. В честь праздника. Беги, замори червячка и скорее – радоваться приходу зимы. – сказала Шишига. – Радоваться, потому что все по порядку. Радоваться это правильно, это хорошо. – заворожённо глядя своими бездонными глазами на снег, шепотом проговорила она.
Попиелика закуталась пледом в серо-бежевую полоску и выскочила из теплого дома прямо в снег. Он тут же ожог ее нежные, непривычные к холоду, лапки. На суку дуба хрипло рассмеялась ворона: «Что, не лето красное?» Попиелика ничего не ответила.
– Я совсем забыла. – вынырнула из-за двери Шишига, держа в руке маленький стеклянный пузырек с желтой жидкостью. – Вот, масло. Намажь лапки, а то ты непривычная. Только расходуй аккуратно. У меня и так мало. – и захлопнула дверь.
Попиелика аккуратно отвернула крышечку и издалека понюхала содержимое баночки. Оно ничем особенно не пахло. Если только слегка подсолнечным маслом, а еще чуточку апельсином и корицей. Тщательно намазав лапки капелькой масла, она заметила наконец, что все зверьки несутся на север.
– Чего у них там? Пожар что ли? А чего тогда все веселые такие? – не предаваясь долгим размышлениям, она доверчиво покорилась общему движению и вскоре оказалась у высоченной снежной горы. Высотой, неверное, с половину столетней ели. Ну, или немного меньше, но все равно очень высокой.
Тут и там животинки разных мастей скатывались по одиночке и группками, сидя на мягких попках, на картонках и бог знает на чем еще. В воздухе стоял отчетливый запах радости, веселья и беззаботности. Особенно здорово скатываться целой толпой, сцепившись друг с другом, как рябинки на одной веточке. Мчаться, все набирая и набирая скорость, а потом сталкиваться и барахтаться всем вместе у самого подножия ледяной