и прильнувший глазом к окуляру оптического прицела. Мешало и то, что изредка солнечный луч, пробившись сквозь тучи, на мгновение проникал в комнату, освещая ее как раз над тем местом, где затаился предполагаемый противник. Всякий раз, когда это происходило, Гюнтер терял сосредоточенность, лишался способности видеть, и ему приходилось моргать, отводить взгляд и ждать, когда пройдет краткий миг ослепления.
Но себя Гюнтер чувствовал в безопасности. Снайперы-иваны пользовались оптическими прицелами ПУ с трех с половиной кратным увеличением, а это означало, что даже если враг следит за ним, детали будут такими нерезкими, что четкой картинки не получится – только не на двухстах пятидесяти метрах, а это все, на что годится винтовка Мосина-Нагана с таким прицелом. Поэтому Гюнтер чувствовал себя невидимым, даже немного богоподобным. Более высокое разрешение оптического прицела давало ему достаточное преимущество.
Он подождет еще немного. Низкое солнце скоро скроется и наступит полная темнота. Оба противника, если второй противник тут, дождутся, когда это произойдет, после чего осторожно уйдут, чтобы вернуться завтра утром. Но Гюнтер принял решение выстрелить. Он провел в этой чертовой квартире уже целую неделю и сейчас убедил себя в том, что увидел что-то новое, появившееся здесь около трех часов дня, и это мог быть только…
Гюнтер закрыл глаза. Досчитал до шестидесяти.
– Гюнтер, осталось совсем мало времени, – окликнул его пехотинец, высовываясь с лестничной площадки. – Вода горячая еще нужна?
– Тсс! – остановил его Гюнтер.
– Ты собираешься стрелять! Может быть, мы уйдем отсюда пораньше.
После чего солдат скрылся, понимая, что если и дальше будет отвлекать снайпера, то лишь навредит всем. Тем временем Гюнтер приготовился выстрелить. Он осторожно занял нужное положение, методично работая от пальцев на ногах до головы, фиксируя суставы, находя нужные углы для конечностей. Рамке делал микроскопические перемещения, выстраивая каркас из костей за прикладом своей четырехкилограммовой винтовки калибра 7,92 миллиметра, покоящейся на мешке с песком, сдвигая рычажок предохранителя, высовывая указательный палец правой руки из оболочки двух перчаток через специальные прорези. Гюнтер ощутил холод спускового крючка, почувствовал, как кончик пальца прикоснулся к нему, как спусковой крючок двинулся назад, оказывая небольшое сопротивление, и, наконец, дошел до границы перед выстрелом. В этой точке Гюнтер представлял собой один широко раскрытый глаз, получающий через стекла «Хеншольдт-Диалитана» изображение, увеличенное в четыре раза. Он навел перекрестие на центр тени. Чуть выдохнув, усилил давление на спусковой крючок, чувствуя, что тот вот-вот сорвется, и тут увидел вспышку.
Пуля попала Гюнтеру по нисходящей траектории в правое плечо, раздробив переплетение костей, хотя и не задев крупные артерии и кровеносные сосуды. Она не стала смертельной. Больше того, она спасла Гюнтеру жизнь: