удивлённое лицо музыканта. Попало также на рубашку и немного на гитару.
– Ах ты…ПРИДУРАСТЫЙ!
Разыгранный стоял в полном шоке, никак не ожидая такого хода. Вся та стильность и хладнокровный вид мигом улетучились. Друзья ответили лишь сдержанным смехом.
– Н у как же ты мог забыть, а? – с наивной ухмылкой произнёс русый. – Первого апреля никому-не-верю!
– Я тебе ещё припомню, Холтобин!
На полном серьёзе огрызнувшись, парень снял с себя гитару и небрежно кинул её на стул. Демонстрационно он спустился со сцены и вышел из зала, хлопнув высокой белой дверью. Смеющиеся резко прекратили веселье, обратив взгляд на шутника.
– Глеб, может извинишься? – предложил силач. – Лёха у нас подобного не любит, сам знаешь.
– Да… – почесал затылок провинившийся, громко выдохнув. – Лады, сейчас…Кстати, Боря, дай пять!
Удивившись такому неожиданному предложению в такой момент, барабанщик вскинул густые чёрные брови, но осторожно протянул руку. Одноклассник со всей силы хлопнул по ладони, оставив уж слишком больное ощущение в одной конкретной точке. Ничего не ответив, Глеб развернулся и последовал к выходу.
Силач посмотрел на большую ладонь, увидел там небольшой прокол, словно от иголки. По нему сочилась небольшая струйка крови, образовывая вокруг покраснение.
– За что он так? – поражённо произнёс второй разыгранный. – Вот скажи, Ева…разве это нормально?
– Нет, не нормально. – напряжённо ответила девушка. – Здесь что-то явно не так…вот только никак не пойму, что именно.
По периметру коридора вдоль были установлены высокие окна, сквозь которые падал яркий дневной свет. За ними можно было наблюдать расходящихся детей, то быстро то медленно идущих по к воротам здания. Открывался вид на небольшую аллейку с тремя скамейками, где обычно родители ждали задержавшихся младшеклассников. Но Холтобина, короткостриженого и с не заправленной мятой рубашкой мальчугана это не интересовало. Правда, если бы кто-то увидел его тихо шагающим за гитаристом и совершенно не отрывающим от цели пристальный холодный взгляд, то он бы точно заподозрил что-то неладное. Даже шаги стали слишком уж чёткими, словно он идёт не за примирением, а за…явно чем-то опасным.
Глеб шагнул в мужской туалет, плотно закрывая за собой дверь. Даже соизволил второй раз дёрнуть за ручку с потёртой позолотой.
В центре комнаты, выложенной чёрной снизу и белой сверху керамической плиткой, стоял Алексей без рубашки. Он с силой выжимал ткань, сливая остатки напитка на пол. Заметив вошедшего, мимика на его лице стала нахмуренней.
– Говори, что хотел уже. – слова сопровождались новым звуком падающих капель.
– Юртин…то есть, Лекс…Ты это давай, прости меня? – неловко улыбнулся парень с длинным подбородком своими немного кривыми зубами. – Точнее извини за прикол, ладно?
Одноклассник постоял немного, обдумав сказанное.
– Хорошо, но в любом случае твои пустые слова ничего не значат и ничего не исправят. – хмыкнул загорелый. –