заходил, я пообещал, что сразу после завтрака мы с вами посетим участок, и вы дадите показания.
– Я слышал, – произнёс я после небольшой паузы, – они считают, я убил Роберта.
– А вы его убили? – спросил доктор и чуть прищурился.
Мне от этого стало не по себе. От того, как он смотрел в душу.
– Нет, – невнятно сказал я и повторил: – Нет, не убивал.
– Я так и думал. Показания дать придётся в любом случае, но я постараюсь договориться, чтобы до суда вас не держали под замком. Очень сомневаюсь, что вы пуститесь в бега. Поверьте, это далеко не так просто, как нам показывают на телеэкранах.
Вот об этом мне говорить не требовалось. Особенно если бежать надо из глубинки в Девоне. Дом, который арендовал Роберт, находился в небольшом городке, который я бы скорее назвал деревней. Церковь, два паба, три магазина, кладбище, а вокруг – пустоши, холмы и болота. До ближайшей станции на машине сорок минут.
Мы прожили здесь неделю, но на улицу выходили всего дважды и ненадолго – Роберт писал как сумасшедший, а я, соответственно, либо позировал, либо развлекал его. Поэтому, несмотря на вялость, заторможенность и стойкое желание чем-нибудь закинуться, я оглядывался по сторонам, пока мы с доктором шли по улице. Он принёс мне из дома Роберта куртку, кстати. И шапку, хотя она не была нужна.
Мощёные камнем улицы шли мимо низких заборчиков и небольших коттеджей в лучшем или худшем состоянии. Где-то начали цвести клумбы, где-то заборчики уступали место живой изгороди.
Полицейский участок отличался от остальных домов вывеской, решётками на окнах и наличием высокой ограды. Доктор завёл меня внутрь, провёл по узкому коридору с жёлтым мигающим светом и оставил ждать в пустой комнатушке.
Я не боялся совершенно. Должен был трястись от ужаса, но куда больше думал о том, насколько тщательно обыскали дом Роберта и нашли ли там наркоту.
Старший констебль, вчерашний, с громким тяжёлым басом, пришёл минут через двадцать и велел:
– Ну, выкладывай, парень.
– Что?
– Всё подряд. Давай-давай, мне без тебя забот хватает.
О да, в этой дыре полиция сбивается с ног, не сомневаюсь.
– Мы с Робертом… Робертом Кидсом приехали в Истон Рид неделю назад. Роберт – художник… был художником. Писал картину. Про Христа и Иуду, она там стояла на мольберте. Вчера утром дописал, мы отметили, он отправил меня спать, а когда я проснулся, нашёл его мёртвым.
Старший констебль свёл седые брови в одну неровную линию, щёки у него затряслись, когда он помотал головой.
– И он вот так сам себя убил, вы хотите сказать? Может, ему кто-то помог, а, парень?
Ещё как помог, мистер Белый вообще бывает крайне убедителен, если верить Роберту.
– Я его не убивал.
– Тогда объясни мне, будь добр, почему мистер Кидс решил брать пистолет правой рукой, хотя одного взгляда на его мастерскую достаточно, чтобы сказать, что он был левшой?
***
Через два часа допроса меня снова оставили одного, но из-за двери я услышал, как к басу констебля