может, только не ко всем Темные цепляются. А вот она им приглянулась.
– Ребенок-то выжил?
– А как же, выжил. Вырос детиной здоровенным, за всю жизнь и простуды не подхватил. Только не своим путем он пошел. Потому что не должен был здесь, на земле, оставаться. Ему уйти тогда полагалось, младенцем. А тут Темные вмешались.
– И что же с ним стало?
– Не с ним стало, а он стал. Насильником и убийцей. Четырех девчонок на тот свет отправил. Сидит сейчас пожизненно.
– Так это тот самый? О котором лет пять назад столько разговоров было?
– Ну, да, в соседнем селе это все произошло.
– А Гриша тут причем? За что на него старуха так осерчала?
– Да, собственно, не при чем. Вернее, плохого он ей ничего не сделал.
– Тогда вообще ничего не понимаю…
– Понимаешь, Семён, так бывает. Когда человек свою беду принять не может, он не может спокойно смотреть, если у других все хорошо.
– Ну, ты же говорил, что обиделась на него старуха. Значит, за что-то…
– Да. Обиделась. Но не за какой-то поступок, а просто. За то, что Гриша ее сыну ровесник, что добрый он и порядочный, отец хороший. Он ведь в том селе часто по делам бывает, мясо на продажу возит. С детками, бывало, приезжал. А старший у него ну очень на ее сына в детстве похож – такой же светловолосый, веснушчатый. Увидела она их как-то возле магазина, ну и стала подкарауливать. Как ни приедет Гриша, один или с детьми, или только со старшим, она – тут как тут.
– Так чего хотела-то?
– Как чего? Навредить. Темные-то ей тоже покоя не давали. В очередной раз, когда приехал Гриша с мальчишками, она им навстречу чуть ли не бегом. И конфетки ребятишкам давай совать. Только Гриша не позволил им взять. И правильно сделал. Ничего в том угощении, кроме злых пожеланий и обиды ее на весь мир, не было.
– И тогда она Григорию и пожелала всего того, что с ним сейчас происходит…
– Верно, Семён. Пожелала, чтобы ноги отсохли, ну и еще чего похуже.
Семён был в замешательстве. Ладно, с подсказки Арсения людей предупреждать об опасности или от поступков глупых уберегать. Но тут-то дело было посерьезнее. Человек, считай, погибал.
– Сеня, ну, и что я должен сделать? Ты мне предлагаешь с этими Темными сражаться?
– Нет. Ты просто снимешь с Гриши эту напасть и вернешь бабуле ее подарочек. Вернее, он сам к хозяйке вернется.
Григорий сидел у Семёна на кухне, как на приеме у врача. У очередного врача, который ничем не мог ему помочь, а только выписывал все новые мази и таблетки, они стоили баснословных денег, но совершенно не помогали.
Взгляд у Григория был потухший. Видно было, что ему очень больно. Старухины «пожелания» отчаянно работали над тем, чтобы погубить молодого, полного сил мужчину.
– Гриша, ты понимаешь, что с тобой происходит? – спросил Семён, левой рукой наливая кипяток в кружку.
Григорий равнодушно наблюдал за тем, как вода в кружке, смешиваясь с заваркой, становилась чаем.
– Понимал бы, не пришел к тебе, Семён. – Его голос был таким