же мне отвечать не приказывали. – Ой, как много сжатого пружиной возмущения прозвучало… На фоне показного смирения, изображенного лицом… У Игоря просто зазудело все внутри от предвкушения. Таких вот строптивых приручать – одно удовольствие…
– Молодец. Понятливая. Отвечай на вопрос.
– Я буду делать то, что вы скажете и тогда, когда скажете. Никаких шагов в сторону. – Фразы прозвучали серо и уныло. Притворяться девчонка умела не хуже, чем сверкать горящими глазами.
– Договорились. – Он обернулся к сестре. – Пойдем, Свет. Дела еще есть…
– А можно спросить? – Пришлось поворачиваться обратно. С проскользнувшим в душе любопытством.
– Можно. Слушаю.
– Мне вообще на все разрешение нужно получать? По каждой мелочи? – Пока он хмурился недоуменно, девчонка затараторила (откуда только силы взялись?) , – Вы не подумайте, я вам очень-очень сильно благодарна, я не сволочь какая-нибудь бессовестная! Я просто понять хочу, как надо делать, чтобы вы не сердились! Вы на меня не ругайтесь, пожалуйста!
Умоляющий взгляд, на этот раз, говорил то же самое, что и сухие, потрескавшиеся губы. Хотелось поверить. И Игорь решил, что на этот раз можно. Смягчился немного.
Подошел ближе, внимательно рассматривая тонкую шею, костлявые плечи, светящие худобой даже сквозь пижаму, длинные, ломкие, несуразные руки…
– Тебе лет-то сколько?
– Скоро восемнадцать… – А глаза скакнули в сторону…
– Еще одно правило: врать не вздумай даже. Я твои мысли читать смогу, если понадобится!
Она сглотнула, снова потупилась, и кивнула молча, признавая поражение.
– Так сколько?
– Шестнадцать… Будет… В январе.
Трендец. Все гораздо хуже, чем ему казалось вначале…
Он поймал взгляд Светланы, очень выразительный, напоминающий про упрек в педофилии… Самое поганое, что детей он никогда не любил, ни в каком ракурсе.
Здравый смысл подсказывал, что затея с этой оборванкой была неудачной, с самого первого момента. С того самого, когда Игорь остановился на заправке… Но азарт! Зудящее чувство, давно уже не испытываемое, нетерпения и предвкушения проснулось и начало потихоньку занимать место в душе. Одно дело – менять привычки, повадки, сознание и поведение взрослого, зрелого человека, уже закостенелого и самоуверенного. И совсем другое – лепить из мягкой глины детской неокрепшей души. Он еще ничего не обдумал, как следует, а ожидаемое удовольствие уже щекотало нервы.
Но, все же, как некстати ему свалилось на голову это несовершеннолетнее недоразумение! Еще и женского пола. Больное и хилое. Одно утешало – характер в девчонке уже проглядывал недетский. Что угодно его ожидало, но только не скука.
– Паспорт есть уже? – Понял, что слишком задумался, пауза становилась слишком длинной.
– Есть.
– Где он? Давай сюда. – И руку протянул навстречу, ожидая немедленной реакции.
– Нету…
– Не понял. Я же сказал – не врать!
– Я не