хотела: квартиру, парня, работу в Нью-Йорке, но меня почему-то это не радовало. Как бы я ни старалась, я продолжала нервничать, срываться и все портить. Это выглядело так, что, чем старше я становилась, тем сложнее мне было контролировать себя. Я злилась даже тогда, когда злиться было не на что. Нервничала, когда не было ни малейшего повода для переживаний. В моей жизни все было хорошо, но я продолжала злиться, раздражаться и напрягаться по поводу и без. И я понятия не имела почему.
Когда я замолчала – мой стакан так и оставался не тронут, ее наполовину пуст – она продолжала просто сидеть и смотреть на меня. Мои мысли понеслись галопом. Она думает, что я сумасшедшая? Я поделилась слишком многим? Я напугала ее?
– Ты тоже их чувствуешь? – наконец сказала она.
– Что чувствую? – спросила я.
– Все эти настроения.
Так вот что это было? Эти ощущения, от которых я никак не могла избавиться? Эти моменты напряженности, чувствительности и отчаяния? Она не сказала мне, что я переживала стресс. Не сказала, что мне надо найти нового парня или новую работу. Она не сказала, что я сошла с ума. Она переживала то же, что и я. Она тоже это ощущала.
Это было скорее утверждение, чем гипотеза. Мне было все равно, насколько правильным или нет было то, что она сказала. Мне было неважно, была ли она сумасшедшая, или просто именно сегодня у нее совершенно случайно выдался хороший день. Дело вообще было не в ней. Речь шла о том, что она собой олицетворяла. Надежду. Возможность. Изменение. Все обрело измеримые параметры. Превратилось в нечто, за чем можно наблюдать, что можно контролировать и менять. Испытывая головокружение от виски и снизошедшего на меня откровения, я вышла из бара и решила, что посвящу себя изучению тех настроений, которые составляют часть меня.
Что такое настроение?
Это похоже на то, как если бы моя жизнь волшебным образом управлялась двумя электрическими токами: радостным положительным и отчаявшимся отрицательным – то, что работает в данный момент, доминирует в моей жизни, затопляет.
Удивительно, как незначительные, несущественные комментарии, сделанные посторонними людьми, способны изменить нас раз и навсегда. В пятом классе Марла Коэн сказала, что у меня «странные брови». И эти слова, произнесенные на скамейке в кафетерии, расположенной под нарисованными буквами алфавита, настолько повлияли на меня, что, видимо, до конца своих дней я не смогу общаться с людьми, не наблюдая постоянно за их бровями. Я никогда не смогу смотреть телевизор, не вглядываясь в форму, изгиб, ширину бровей знаменитостей. Я никогда не смогу посмотреть в зеркало и оставить без внимания мои собственные брови. Брови постоянно присутствуют на моем радаре. Брови, ну, и теперь еще настроение.
Слова Джоанны в том баре, способные любому другому человеку показаться чем-то мимолетным и безобидным, пробудили бессознательную часть меня, которую я никогда не понимала