он был окрылен – вот оно, наконец. Но вскоре убедился, что его новые обязанности поразительно напоминают прежние и так же требуют просмотра множества бумаг. Один небольшой нюанс – раньше он только анализировал события. А теперь стал еще и нести за них ответственность. Все это не выглядело как работа, которую он представлял в своих фантазиях. Затем началась Дождевая серия, окончательно превратив все в кошмар…
Лучше бы он оставался архивариусом. По крайней мере, тогда он находился в пределах его компетенции.
– Я сам, – отмахнулся он от предложения помочь и направился было в глубь зала, но тут резко остановился. – Вы поменяли стол?
– Ну да, – Лациус уставился на него своими навыкате, как у ящерицы, блеклыми глазами. – Теперь у нас новый.
– А что вы сделали со старым? – Илия со свистом втянул в себя воздух.
– Мы его выбросили. Он же был… старый.
«Промолчи и уйди», – напомнило остаточное здравомыслие. Еще секунду Илия верил, что ему таки удастся поступить как следует, но затем услышал собственный скрипучий голос:
– С каких пор кто-то из вас четверых считает, что может принимать здесь решения? Например, что оставить, а что выбросить?
– Ну, я… мы… мы обсудили с завхозом, – опешил Лациус. – Стол прямо на куски разваливался, и мы…
– Почему компьютер не включен? – с ледяной яростью осведомился Илия. – Ты должен заносить дела в базу, Лациус. Как ты это делаешь с выключенным компьютером? И почему на столе помойка? – Илия ребром ладони сшиб на пол одну из шатающихся стопок. – Наведи порядок! Займись своими обязанностями!
Извергнув ценные указания, Илия решительно зашагал к стеллажам, надеясь, что это не выглядит как бегство. В конце зала он прислонился к узкому прямоугольнику бетонной стены между стеллажами и попытался выровнять дыхание, дыша через нос, но так только начал задыхаться еще сильнее. Сердце молотило в ребра как бешеное. Через десять минут, наконец-то успокоившись, Илия трясущимися руками собрал нужные документы и удалился, не глядя на Лациуса.
Стопка оттягивала руки, так что Илия был рад сбросить ее на стол в кабинете. Он рухнул в свое кресло и запрокинул голову, чувствуя тошноту и вялость. Не то чтобы он сожалел о совершенной атаке. Халтурщик Лациус давно заслуживал взбучки. Однако Илия опасался, что эта вспышка дискредитирует его самого как начальника отдела. Он уже слышал, как Лациус рассказывает кому-то: «А этот-то опять психанул…»
Прежде Илия бы даже не сомневался – сотрудники СЛ примут его сторону, но в последнее время замечал, что коллеги бросают на него взгляды. Разочарованные? Настороженные? Сочувствующие? Осуждающие? Все так переменилось меньше чем за год. Раньше он со всеми общался свободно. А теперь у него потели ладони от одной мысли, что придется вызвать кого-то к себе в кабинет. Каждый день он ощущал себя словно на экзамене, где все билеты провальные. Так имел ли он право срываться на Лациуса, когда сам едва ли лучше