время означала, что я на один день в неделю меньше буду заниматься всеми остальными вещами, о которых я должна была заботиться в своей жизни.
Случайные вечера с Эшли сокращались по мере того, как усталость и обязанности начинали брать верх.
Спасением было то, что Джон Стивенсон с энтузиазмом согласился, чтобы Блэр играла на тамбурине на их концерте, поэтому она проводила больше времени в студии, занимаясь и даже выступая с оркестром Stivenson Family Jug Band.
Артур договорился, чтобы в эти дни он забирал девочек из школы и проводил «официальные» уроки игры на гитаре с Леоной, пока Блэр репетировала, а это означало, что я могла взять несколько дополнительных часов то тут, то там.
В какой-то степени я гордилась тем, как хорошо скрывала стресс, через который проходила.
Это давало мне чувство уверенности в себе, несмотря на то, что я во многом полагалась на помощь других людей.
Но каждый час работы приближал меня к званию мамы года в категории «Обеспечение предметов первой необходимости и рождественских подарков без обращения за помощью к своему бывшему».
Это было уже кое-что.
Но иллюзия, что я хорошо справлялась со всем этим, рухнула в субботу вечером после работы.
Эшли сказала, что Стивенсоны хотят, чтобы Блэр выступила с ними на каком-то общественном мероприятии, а девочки хотели после этого устроить ночёвку, и не буду ли я возражать, если они будут ночевать у Артура, чтобы Леона могла почувствовать, что её комната – это её комната?
И это имело смысл, так что я, конечно, согласилась. Когда я вернулась домой с работы, Дани сидел у меня на пороге.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я, захлопывая дверь машины.
– Принёс тебе еду.
Рядом с ним на ступеньке стояли две большие сумки. Я посмотрела на них, потом на него и подняла брови.
– Зачем?
– Потому что тебе нужна ночь для себя, – сказал он. – Вот почему Эшли решила, что у девочек будет ночёвка. Она знает, что ты вкалываешь как проклятая, но никогда не попросишь перерыва. Поэтому она решила, что у тебя будет перерыв, а я сказал, что принесу для тебя ужин.
Я посмотрела на переполненные сумки, проходя мимо него, чтобы отпереть дверь.
– Как ты думаешь, сколько я ем?
Он последовал за мной в дом, застряв, когда я остановилась, чтобы положить свою сумку и снять рабочие ботинки.
– Ну, я был довольно голоден, так что…
– Ты же сказал, что это будет время в одиночестве? – поддразнила я.
Он усмехнулся.
– Нет, я собирался взять немного на дорогу, но если ты предлагаешь…
– Не позволяй мне испортить твою дикую и безумную ночь, – сказала я, выпрямляясь и ставя туфли на коврик, – кроме того, я не принимала душ. Ты потратишь массу времени, дожидаясь меня. И всё же я не хочу, чтобы тебе пришлось терпеть мой вонючий запах после работы.
Так как мой дом был устроен довольно странно, вход был тесным.
Его ширины едва хватало, чтобы Блэр могла протиснуться, если бы мы вошли в дом одновременно. Это означало, что у такого высокого и рослого мужчины,