но подавляющее их число были представителями доминирующей касты. Целеустремленность сторонников президента и мучения оппозиции, казалось, поставили под угрозу систему сдержек и противовесов, которая, как считалось, являлась краеугольным камнем американской государственности, и означали, что какое-то время в Соединенных Штатах не было, говоря словами председателя демократической партии в Южной Каролине, «полноценно функционирующей демократии»[10].
К началу третьего года руководства страной оппоненты из нижней палаты объявили президенту импичмент, в то же время значительно уменьшилось количество оправдывающих его действия лоялистов из Сената, что означало раскол в стране в целом. Всего в третий раз за всю историю страны случился подобный процесс по делу об импичменте[11]. К настоящему моменту уже более трехсот дней в Белом доме не проходило брифинга для прессы – своеобразного ритуала отчетности перед народом его слуг из Вашингтона[12]. По отсутствию шума вокруг этого факта можно было подумать, что немногие заметили это нарушение нормального хода вещей.
Затем самая страшная пандемия за последние сто лет привела человечество к застою во всех сферах. Президент же отмахнулся от «китайской заразы, которая скоро исчезнет, как сон», назвал растущее возмущение искусственным нагнетанием, оскорблял тех, кто не соглашался с ним или пытался предупредить об угрозе. В следующие несколько недель именно США поставят мировой рекорд по количеству заболевших, губернаторы станут просить для своих штатов тесты и аппараты ИВЛ, вся страна узнает, что медсестры будут заворачиваться в мешки для мусора, чтобы защититься от заражения при работе с больными[13]. Американцы разучатся удивляться; то, что раньше казалось непостижимым, станет частью ежедневной рутины.
Что стало с Америкой? Как объяснить действия десятков миллионов избирателей, решивших наперекор всем обычаям отдать страну и, таким образом, весь мир в руки шоумена, далекого от политической арены, не служившего ранее ни в армии, ни на государственной службе (в отличие от его предшественников), человека, риторика которого оказалась так привлекательна для экстремистов?[14] Беспокоила ли шахтеров и автомехаников экономическая стагнация? Совпадало ли мироощущение людей из центральной части страны и жителей атлантического побережья? Неужели часть электората просто хотела перемен – и неважно, какой ценой? Неужели первая за всю историю страны женщина, имеющая все шансы стать президентом, вела «грязную игру», как выразились два политических журналиста с немалым стажем?[15] Или все дело в том, что городские (они же черные) избиратели оказались менее политически активны, чем протестантские (белые) избиратели? Как могли столько людей, простых рабочих, которым требовалось медицинское обслуживание и образование для детей, защита воды, которую они пьют, и заработной платы,