ложка, не больше.
– Милая, – начал шептать Ящер, прижимая безвольное тело девушки к себе. Наплевав на всё и вся, грозный Пятигорских прижался лицом к щеке вое певицы, – Только не сейчас! Я ведь не отпускал тебя!
– Яш, там реально чайная ложка, – повторил Макс, не веря, что виноват в происходящем.
– Она не переносит алкоголь, – Яков даже не повернулся к другу, он все также сидел на полу, прижимая безвольное тело девушки к себе, – Ни в каких количествах.
– Я… Я не знал, – оправдывался Макс, – Серьезно, не знал!
Где-то совсем близко раздался сигнал «скорой». Пульс Жданы становился все тише и медленнее. А Ящер все крепче прижимал девушку к себе. Макс, не находя себе места, мерил шагами комнату. А потом и вовсе застыл, видя, как его друг, буквально сходит с ума.
– Разве я отпускал тебя?! – уже громче кричал Ящер, – Ты обещала…. Ты сама обещала не уходить…
Голос Ящера стих, надломлено, словно оборвался. Вместе с неровным пульсом Жданы.
Тихий писк приборов отсчитывал пульс, ровный и четкий, как и удары сердца. Яков слушал этот звук, означающий, что Ждана сдержала свое обещание. Не ушла от него. Но еще несколько часов назад он думал что все, что нет ее. И он бессилен что-либо сделать. Девушка лежала все так же неподвижно, но дыхание было ровным. Она спала. Ящер пригнал десяток докторов и профессоров в реанимацию. И когда все, как один прогнозировали стабильное состояние и никакого риска, распустил всех. А сам остался в палате. Приходил Макс. Чувствуя свою вину, друг пытался заговорить с Ящером. Но тот только молчал. Словно не было никого в палате. Только Ждана. Только она, слабая и сильная, хрупкая и несгибаемая.
Кончиками пальцев Ящер провел по едва заметным венкам на запястье девушки. Мужчина и не знал никогда, что его прикосновения могут быть такими нежными, едва осязаемыми, не оставляющими следов.
Приняв решение, Ящер вышел из палаты Жданы. В коридоре, прислонившись к стене, стоял его друг. Пожалуй, единственный.
– Через час вернусь, – коротко бросил Ящер.
– Мне с тобой? – напряженно спросил Макс.
– Будь здесь, – мотнул головой Пятигорских и, помедлив, бросил, – Чтобы ни один волос…
– Понял, – хмуро сказал Макс. Парень знал, Ящер не простит его, по крайней мере ближайше время. Но и не убил на месте, уже кое-что.
Ящер пересек длинный коридор и скрылся на лестнице. Пара охранников, дождавшись кивка от Макса, пошли за шефом. Еще двое так и остались в коридоре. А Макс, глубоко вздохнув, вошел в палату к певице и встал у дверей. В эту самую минуту, глядя, как девушка, не шевелясь, лежит на больничной койке, молодой человек принял решение – что бы ни случилось, он будет охранять ее, даже ценою собственной жизни. Как и Ящера.
Ждана открыла глаза. Белые стены, просторная комната, широкая кровать – все выглядело знакомым, вызывало чувство дежавю, отбрасывая девушку в те времена, когда она длительное время провела в больнице. Но прошлые пробуждения в больничной палате сегодня отличались тем, что в метре от