Книга Ветров. Андрей Демьяненко

подумал ветер, и очнулся. Над ним курчавилось дерево. Ветерок потёр ушибленное место. Забрался в крону, поговорил с листьями и полетел дальше.

      Перед грозой

      Ветерок слушал Олю и понимал, что эта история про него. Что это он! Он уже в сказке!

      А за окном потемнело. Готовилась грохнуть гроза. Разбушевались ветры и ветерки – его знакомые закручивали уличную пыль в спирали. Когда туча ещё надвигается, то начинается разгул ветров. Они то начинают разгульным хором греметь всеми трубами, то смолкают на мгновение, чтобы затерять новую какофонию.

      – Ха-ха, привет, – ворвался ветер в квартиру Оли. Он скинул бумажки со стола, перелистнул открытую книгу, как веер.

      Оля сжалась на кровати клубком.

      – Это ты, ветерок?

      – Нееет, – дунул ветерок в кувшин. – Эй ты! – обратился он к ветру, – Уходи!

      – Ты ли, мелкий, будешь мне указывать?! – промчался ветер по комнате.

      Ветерок от обиды даже сдвинул вазу.

      – Я! – и он кинулся на сильного соплеменника. Он очень боялся за Олю.

      Они сцепились бешеными собаками, разбрасывая лёгкую бумагу. Ветерок терял силы, стараясь не задеть маленький испуганный комочек.

      Эхом грому грохнула ваза.

      Два раза громко хлопнуло окно.

      – Оля, что? – вошла в комнату мама.

      Оля испуганным ёжиком смотрела на комнату из кровати. Ветер затих и тихонечко прошмыгнул через раму на улицу.

      – Что за сквозняки ты устроила? Я же тебя просила не открывать окно!

      И мама громко хлопнула рамой, форточка приоткрылась, и ветерок шмыгнул на улицу.

      – Покааааа…

      – Ветерок! – закричала Оля.

      Но ветерок был напуган, он чувствовал удар закрытой форточки.

      – Мяу, – взвыл он.

      Он летел вдоль фасада здания обессиленный. Выл вместе с другими ветрами, но не от радости, а от бессилия.

      Он хотел бы вернуться в захлопнувшуюся форточку, но натыкался на глухие стёкла. И страх копошился: что если форточка больше не откроется никогда.

      Сказочник

      Лицо его было похоже на волосяную скульптуру. Этакая копна волос, и только огромные глаза угольные и треугольник носа из какого-то светлого материала. Голова его будто была приделана от другой скульптуры к фигуре худой, высокой и нескладной. Он был похож на подростка. Не брился, чтобы казаться взрослым. И в нелепой одежде из серой шерсти для окружающих представлялся игрушечным волчонком. Вёл же он себя, как волосы на ветру – непредсказуемо. То вихрился, то падал на глаза, его нельзя было уложить в аккуратную причёску.