роволоки. Удовлетворённый осмотром, он улыбнулся своему зеркальному визави и вновь приблизил сотовый к уху, внимательно вслушиваясь в ответ.
– Если ты имеешь в виду пресловутых обывателей, я умываю руки. Поговорим о художниках,– патетически провозгласил его собеседник,– Каждый творец не только видит мир по- своему, но и, пропустив сквозь призму собственных ощущений в понимании и раскрытии натуры, реализует своё восприятие подчас в весьма оригинальной, присущей ему одному форме… Вспомни полотна Пикассо, Танги, Дали… Процесс творчества перманентно обновляется, оттачивается. Понимание натуры – глубоко личностный процесс…
– И это мотивирует! Однако не совсем понятен твой пафос,– подхватил парень в махровом халате, полагая, что таким образом можно скорее отделаться от навязчивого собеседника, твердящего о прописных истинах, – Художники дарят миру красоту, красота остаётся людям и в идеале должна править миром.
Он внимательно всмотрелся в зеркальную гладь: за спиной его зеркального отражения эфемерно царил мир коллекционера произведений живописи и декоративно-прикладного искусства. Картины в массивных дорогих рамах соседствовали со старинными часами, бронзовые статуэтки – с хрупким китайским фарфором; под стеклом притаились с полдюжины стилетов; турецкая сабля с начищенным до блеска эфесом криво ухмылялась в сторону русского кремневого пистолета. Иконы располагались обособленно. Смешение различных стилей искусства и предметов седой старины создавало своеобразную гармонию, подобную той, что несёт в себе витрина антикварного магазина или зал художественной галереи в процессе подготовки вернисажа. Помещение становилось тесным для этой рукотворной красоты, но хозяин лелеял надежду на создание в перспективе Музея изящных искусств, двери которого будут открыты для всех желающих, в любое время суток.
– Антон, как у тебя с финансами?– неожиданно осведомился собеседник.
– У тебя проблемы, Гарик? Надо было с этого и начинать. Чем я могу тебе помочь?
– Дело не во мне – старичка одного нужно выручить. Заодно пополнишь свою коллекцию. У него очень недурственный антиквариат, раскупается на раз, а одна вещица и вовсе диковинная, – приятель перешёл на таинственный полушёпот.– Боюсь, ты мне не поверишь.
– Стопроцентно раритет?– с лёгкой ноткой недоверия спросил молодой человек.
– Именно. Совершенно уникальная вещь! Невообразимая! Единственная в своём роде! – оживлённо подтвердил Гарик.– Ты с таким явлением в живописи ещё не сталкивался. И не только ты. Чёрт подери, я уверен: аналогов не существует!
– Смелое заявление. Если можно, конкретнее,– заинтересовался Антон.– Что за вещица?
– Это картина,– торжественно провозгласил собеседник.– Но попробую по порядку: в коллекции старика я совершенно случайно обнаружил полотно совершенно невероятных свойств. Такое даже вообразить себе невозможно.
– Почему молчал раньше? Продолжай,– потребовал молодой человек. Он закурил, выстрелив сигаретным дымом в своего зеркального двойника.– Авторство тебе известно? Это подлинник?
– Даже не знаю, с чего начать,– по ту сторону явно собирались с мыслями.– Кстати, насколько мне известно, старик не всем и далеко не всегда разрешает даже приближаться к картине. Рекомендую вполне серьёзно: приготовься услышать невероятное.
– Не тяни, Гарик, на тебя это не похоже. Я весь внимание.
– Знаю, это прозвучит фантастически, тем не менее, каждый созерцатель видит перед собой полотно «собственного» содержания. Забавно, не правда ли?– приятель помедлил, рассчитывая на ошеломляющий эффект своих откровений,– То есть, я хочу сказать, сюжет картины каким-то непостижимым образом связан со зрителем. Каково?
На несколько мгновений воцарилось молчание.
– Даже не знаю. Что тут скажешь? Может быть, всё значительно проще: происходит банальное созерцание самого себя в зеркале?– предположил Антон, почти потерявший интерес к беседе. Он состроил гримасу – зеркальный близнец немедленно проделал то же самое.
Мобильник ответил обиженным молчанием, и Антон живо представил дежурную постную мину товарища. Он продолжил:
– Кто автор?
Ответ прозвучал несколько отчуждённо:
– По поводу авторства мне ничего не известно. Я был под впечатлением, даже мысли не возникло навести справки об авторстве. Владелец сообщил, что это семейная реликвия. Досталась от прапрадеда. Старик поведал о ней немало поразительных историй. «Фатум» – таково название.
– Перст судьбы? Должен заметить, название серьёзное. Что изображено на полотне?
– В этом вся «фишка»! Невозможно сказать определённо!
– Что? Я не ослышался?
– Уверяю, всё обстоит именно так, как я говорю. Сложность для понимания этого феномена состоит в том, что всё строго индивидуально. Да, да, да! Именно так! Для меня лично – это пейзаж. Деревенский пейзаж из моего