да…
– То есть твой сюрприз состоял в том, чтобы довести родителей до белого каления? Обмануть родного дядю? А если бы бабушка решила тебе позвонить, справиться о здоровье любимого внука? Об этом ты подумал, когда это всё устраивал?
Костик вскидывает на меня взгляд, хлопает ресницами – такими же длинными и пушистыми, как у Юльки – и отрицательно качает головой.
– Какой ты всё-таки ещё ребёнок.
– Пап, я правда, не подумал, что ты так рано из командировки вернёшься, – Костик смотрит на меня побитым щенком, и я понимаю: до него наконец-то дошло, чем мог обернуться его сюрприз.
– Как в плохом анекдоте, честное слово, живём. А телефоны, почему не ловят? Тоже сюрприз?
– Я отключил их. Маша даже не знала об этом, клянусь! Я втихаря это сделал, чтобы никто не отвлекал. Просто подумал, что здесь ей очень понравится, тут же красиво. Ну и, в общем, я хотел сделать Маше предложение. Понимаешь меня? Я хочу жениться на Маше.
Приплыли. Беру в руки бутылку вина, наливаю в первый попавшийся бокал и осушаю залпом, и кислота сухого алкоголя уксусом на языке. Жениться, значит? Я многое хочу сейчас сказать. О том, что рано, что нужно сначала встать на ноги, заиметь хоть какие-то мозги в голове, опыт житейский, работу найти, в конце концов. Шлёпнуть печать в паспорт много ума не надо, а жить дальше как? На голой любви далеко не уедешь. И я уже раскрываю рот, но дверь в нашу переговорную комнату распахивается, и порыв воздуха вносит тонкую и звонкую Машу.
Они с матерью совсем разные: Маша очень светловолосая, белокожая, бледная и высокая. В отца, наверное.
Почему-то мысль об её отце странно царапает где-то под ложечкой. Я не знаю, что это за ощущение и откуда оно взялось в этом эмоциональном хаосе, но избавиться от него не получается. Никогда он меня не интересовал, а тут засело и не выкинешь. Ладно, потом с этим разберусь, есть проблемы важнее.
– Сергей Владимирович! Костик ни в чём не виноват!
Когда мы только вошли в дом, я первым делом запихнул в столовую сына, рявкнув, чтобы никто входить не смел без моего ведома и хлопнул дверью. В тот момент мне плевать было на всех, важным было лишь понять, что вообще происходит, не испугав при этом никого и не вынося сор из избы. Но Маша, похоже, потеряла терпение раньше всех и таки ринулась защищать своего ненаглядного от тирании отца. Смешно, но и… трогательно, что ли? Эта парочка вообще вызывает у меня какое-то умиление – они будто два перепуганных неоперившихся птенца, льнущих друг к другу. Львята, готовые друг за друга грызть глотки. Чудно, право слово.
– Машунь, всё хорошо, правда. – Костик раскрывает объятия, Маша обнимает его за талию, да так и замирает. Гладит его по спине, что-то шепчет, а я ем.
Ем и любуюсь Алисой, стоящей в дверном проёме. Её же внимание всецело занято Машей, и в тёмных глазах читается какая-то тоска. Не знаю, о чём они разговаривали, к чему пришли, ругались ли, но Алиса грустит и это… неприятно. Я мало что понимаю сейчас, но в одном уверен точно: мне не хочется, чтобы она печалилась.
Мне