не вырос, Нилан. Ничего не понял за эти триста лет. Все такой же…
– Зато я не размяк. – в голосе его зазвучала сталь.
– Как я? Смотри-ка, десятый мнит себя непримиримым воином.
– Раньше ты снимала им головы и смеялась. Шла в бой, распевая макидарские песни. Я помню утро Красного ручья…
– Все мы когда-то были яростными и бесстрашными, алчными до побед и крови. Такова уж эта болезнь – молодость.
– Значит, я все еще молод. – Софи услышала, как он поставил на стол кружку и тихо попятилась.
– Нелестное заявление для трехсотлетнего эльфа. Стареть боятся лишь те, кто не успел поумнеть, припоминаешь старые пословицы?
– Эльфы вечно болтают о вечности вместо того, чтобы заняться тем, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас, Сцина, мы переворачиваем мир. Тебя в такой момент заботит мой ум?
– Меня заботит твоя душа. Ты так и не понял, что не найдешь в мести того, что ищешь, брат. Даже смерть всех людей на свете не вынет заносу из твоей груди…
– Что ты об этом знаешь. Разве ты любила?
– А ты? Разве ты любил? Или лишь придумал себе любовь?
Софи услышала как шумно отодвинулся стул и быстро юркнула в комнату. Она не успела закрыть дверь и увидела как Нилан стремительно прошел по коридору. Хлопнула дверь, и наступила тишина.
– На выход!
Софи, задремавшая в дороге, встрепенулась. Цепи, сковывающие ее наручники и ножные кандалы громко зазвенели. В грузовике она была одна, сидела на металлической лавке в глухом без единого окошка кузове. Куда ее перевозили никто не озаботился ей сообщить, как и о том сколько ехать. Софи зевнула и поднялась.
Неловко перебирая скованными ногами, подошла к открытой задней двери. Двое охранников, не знакомых, а значит местных, ждали ее у выхода. Рядом разминался водитель и охранник, которые грузили ее в грузовик на предыдущем месте. Софи схватили за предплечье и помогли выйти, а вернее сдернули по короткой лесенке так, что она едва не свалилась. Она не возмутилась. Давно уже привыкла.
Яркое солнце ударило в глаза, и она заморгала, удивляясь, что находится не на широком тюремном дворе, на которых она обитала последние пару месяцев, а у черного входа в какое-то старое, украшенное лепниной, здание из грубого серого камня. Тут было удивительно просторно и пусто. От далеких ворот и высокого забора тянулась лента грунтовой дороги, но вокруг здания не было ни сада, ни единого деревца. Голый ровный газон и пустота.
– Эй! Ты что идиот! – зашипел охранник из грузовика, и на голову Софи тут же надели плотный тканевый мешок. – Дебила кусок! В инструкции же написано – без обзора!
– Да пофиг, веди уже.
И Софи куда-то повели. Тюремная роба стала ей уже привычна, передвигаться в ножных кандалах, конечно, было то еще удовольствие, но далеко не все охранники были жестоки с ней. Были и добрые. Один в ее второй камере, даже носил ей кексы и заводил задушевные разговоры.
Нилан предупреждал, что ей будут подсовывать и сокамерников и охрану, старающихся вызнать то, что она не скажет следователям. Софи помалкивала и придерживалась обычной истории.
Сдалась