то сведет тебя сума дуреха, ты про свои прямые обязанности забудешь.
Завтракая, Димка все время посматривал на Катерину, которая сидела на табурете чуть поодаль и улыбалась. Степан аж начал смущаться их взглядов.
– Димка, догоняй! – сказал Степан, поднявшись из-за стола.
– Степан Иванович, вы же не доели! – сказала Катерина.
– Спасибо вам, хозяюшка, я уже сыт! – сказал Степан и вышел на улицу.
– Что ж вы, Катерина, вдвоем с мамкой живете? – довольно уверенно спросил Димка.
– Вдвоем, – вздохнула Катерина.
– Не трудно ли без казаков?
– Справляемся! Вы ешьте, Дмитрий Иванович. Хотите, я еще добавлю каши? – сказала Катерина.
– Пойду я уже, а то братушка будет волноваться.
– Строгий у вас братец, – сказала Катерина, убирая миски со стола да закидывая их в подол балахона. При этом ноги немного оголились. Димка, увидев, даже засмущался, отвернувшись, а Катерина даже не заметила.
– Братушка у меня строгий, но справедливый, – сказал Димка и пулей выскочил на улицу.
– Что, тебя там в угол Катерина своими формами приперла, что ты выскочил как ошпаренный? – смеялся Степан, стоявший на крыльце, и покуривал цигарку.
– Никто меня не припер… Сам вышел, – пробормотал Димка и побежал за конями в надворные постройки. Степан еще больше стал закатываться.
– Что, Димка, с бабами сложнее, чем с шашкой и конем управляться?
Димка молча оседлал коня, а сам поглядывал в сторону куреня.
– Ты смотри, братушка, не подженись мне тута, а то батя нам даст за самоуправство, – кричал Степан. Братья поскакали в штаб, где их уже ожидал Афанасий Семенович с молодым пополнением.
– Ух ты! Это ж что за мо́лодцы! – крикнул Степан, увидев молодняк, который собрался возле штаба. Возле перестроенной гимназии в штаб стояли совсем еще дети. На вид им было шестнадцать-семнадцать лет, а некоторые вообще за двенадцатилетних сходили. Ребят было человек тридцать. На пороге появился дядька, который быстрым шагом направился к Степану. Неподалеку сидел Хлопушин, посматривая в их сторону и затягивал цигарку.
– Вот, Степан Иванович! Принимай пополнения! – крикнул Афанасий Семенович.
– Дядь, давай отойдем, погутарим с глазу на глаз, – сказал Степан.
– Я и без твоего глаза знаю, что ты мне гутарить будешь. Принимай и приступай к обучению молодых казаков. Чтобы через месяц они у тебя могли не только шашкой махать, но и стрелять из всех видов оружия. Лично буду экзамен принимать! – высказал на повышенных дядька.
– Афанасий Семенович, миленький, отправь меня лучше на передовую. Ну не губи ты мое сердце. Кого здесь обучать? Это ж дети еще! Пусть бегут к мамкам да помогают на посеве. Жрать-то что-то нужно будет осенью, – упрашивал слезно Степан.
– Все! Цыц мне! Расплакался он! Димка?
Дмитрий бежал к дядьке как ошпаренный, поглядывая в разные стороны.
– На вот, возьми бумагу и займись переписью вновь прибывших, чтобы на каждого личное дело было, – говорил дядька. А ты, Степан, займись казаками. Расхлябались