часто приходилось додумывать и экстраполировать о принятых решениях и побудительных мотивах, пытаясь выудить истину из отдельных путаных воспоминаний – сознательно или исключительно по причине прошедшего времени и ослабевания памяти действующих лиц, оставлявших в мемуарах и приватных беседах отдельные упоминания и описания происходившего. Как и по результатам событий, происходивших под влиянием выводов из обсуждений, сделанных верхушкой коммунистической партии и страны на «посиделках с застольем у вождя».
Сегодня они весь день слушали и провели очередную дискуссию с приглашённым академиком Трахтенбергом, которого только-только отправили восвояси.
***
Именно от работы отчасти сего кабинетного, хотя и весьма квалифицированного, знающего и заслуженного специалиста по денежному обращению и кредиту в немалой степени зависел итог реформы экономики СССР.
Разумеется, его деятельность лежала в пределах, очерченных вышеупомянутыми решениями. Но пределы эти были весьма широки и раздвигались по мере хода лет готовой начаться первой послевоенной пятилетки. И последующей, в течении которой, в основном, была свершена «Сталинская модернизация»/НЭП-2.
Деятельность Трахтенберга была жёстко и централизованно поддержана Политбюро, что и обусловило возможность более длительного и полноценного, чем послереволюционного НЭП-а, вынужденно принятого упоротыми фанатиками в партии, вершившими смену общественно-политического строя в стране и последующую индустриализацию на свой лад, через колено и с кровью, не считаясь с судьбой «щепок».
Для Иосифа Адольфовича – экономиста, специалиста по финансам, чьей фамилией позже будет названа «реформа Трахтенберга», попадание в «20+» и изучение всех доступных материалов об экономике будущего с анализом отрывочных знаний пришельца, за время, минувшее с мая 1941, когда академики АН СССР получили к нему доступ, позволили определиться с теми предложениями, которые были разработаны и поданы им ранее, в конце 1942-го, в форме объёмных докладов в ПБ.
Пока шла война, ни о каких экономических реформах не могло и быть речи. Но именно сейчас, когда народное доверие и авторитет в партии к вождю и его соратникам за руководство страной в Победной отечественной войне, вкупе с весьма благоприятной международной обстановкой, было на максимальной высоте, и имело смысл начинать некоторые радикальные экономические корректировки.
Трахтенберг, чья кандидатура перед войной, на рубеже 20х- 30-х, уже рассматривалась как один из возможных членов Правления Госбанка, ныне стал Председателем Правления главного финансового учреждения страны вместо Соколова, занимавшего этот пост с апреля 1940 (и избегнувшего расстрела в 1941, как случилось в прошлом мире Рожкова) в обстановке некоторых изменений и суматохи, связанной с появлением перед «очами вождя» пришельца.
Самым главным в отношении основного эмиссионного, расчётного и кассового учреждения СССР было то, что его полномочия в области финансовой политики, одновременно с назначением нового главы,