страной. Сегодня я вижу новую зарю, которую не забуду никогда…
Глава вторая
Клятва
«Возьмите тогда глаза мои,
Возьмите тогда глаза мои
Возьмите тогда глаза мои,
Чтоб они вас впредь не видали.
Нам уже не нужны глаза твои,
Нам уже не нужны глаза твои,
Побывали уже в глазах твоих
И всё что нам нужно взяли.»
Чёрная Армия, окрестности Нижнего Тагила. 27 ноября, 1961 год.
Меня зовут Григорий Иванович Отрепьев. Мне тридцать три года. И я помню свою Клятву:
«Я верю, прежде всего, в Россию: единую, неделимую, непобедимую…».
Сегодня нас опять подняли по тревоге. Радарная станция около Серова засекла неопознанный летательный объект где-то над горами. Судя по всему – самолёт-шпион. Как всегда: либо немецкий, либо японский. А мы с такими особенно не церемонимся. Теперь сбитый аппарат лежит где-то в горах, а на нас, как на группу быстрого реагирования, возложена задача отыскать место падения. Впрочем, искать там почти нечего. Падающий самолёт вели чуть ли не по пятам и поэтому, место его пребывания известно сейчас чуть ли не с точностью до нескольких метров. Так что наше дело маленькое – прибыть на место, выставить оцепление и провести первичный допрос пленного лётчика, если, конечно, осталось что допрашивать. Обычная работа, почти рутина, я такими вещами занимался уже не раз и не два.
«…Я верю в свою собственную силу и в силу и мужество моих товарищей».
– Здравия желаем, Григорий Иванович! – Зверюганов приветствует меня, едва я появляюсь в тесном и пыльном кузове грузовика.
– Привет, Фёдор, привет, – я, в знак приветствия, ударяю об его протянутую ладонь своей.
– Григорий Иванович, вы знаете, что там?
В иерархии организации, в которой мы оба служим, моё положение выше, чем его. Собственно говоря, я являюсь его непосредственным начальником, как являюсь непосредственным начальником ещё девятнадцати балбесов, сидящих с ним в одном кузове. А все вместе мы – оперативное подразделение «Стальной руки», внешней и внутренней разведки Чёрной Армии.
Я вновь вытаскиваю половину своего несчастного туловища на холод и ветер, царящий за бортом, отодвигая при этом край тента и впуская мороз внутрь, ко всеобщему неудовольствию моих подчинённых. Махаю рукой в чёрной вязаной варежке, привлекая внимание водителя. Мы больше никого не ждём, и грузовик резко трогается, едва не выбрасывая меня на белоснежное покрывало. Лишь чудом мне удаётся удержаться и не уронить ни себя, ни свой авторитет в глазах солдат.
– Самолёт сбили, – обернувшись, ответил я на вопрос Зверюганова. – Нас посылают проверить.
На его лице сразу же отразилась вся скука и тоска от полученного известия. Действительно, какой нормальный человек станет радоваться рабочей рутине?
– А чей самолёт-то? – поинтересовался кто-то из солдат. Кто именно, я понять так и